УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ ВЫПУСК 8

Как же он понимает прогресс? В чем он, по его мнению, проявился? Во-первых, русские научились шить одежду по иностранной моде, во-вторых, овладели «мастерством» делать сигарочницы из английской кожи с черепаховыми украшения­ ми; в-третьих, переняли кулинарное искусство, секрет которо­ го состоит в том, что кушание из птицы очень походит на рыб­ ное блюдо лабардан. Чернышевский издевается над либералами за такое пони­ мание прогресса. Федор Амосович считает себя вполне европейцем. «Евро­ пейцами» во время проведения крестьянской реформы назы­ вали тех, кто рьяно поддерживал начинания правительства. Русскце национальные традиции такой «европеец» отрицает, считая, что «мы ничего не наследовали, кроме безобразия; прогресс века и наши собственные усилия превратили нас в людей истинно просвещенных» (т. XII, 466). Он даже при­ знает заслугу Гоголя в изжитии безобразий и берет его под свою защиту от нападок Бобчинского, который обвиняет авто­ ра «Ревизора» в клевете. «Как можно в наше время бранить Го­ голя»,— авторитетно заявляет «европеец» Федор Амосович. Но оказывается Гоголь важен для него лишь как писатель о темном прошлом, сравнительно с которым во всем блеске и величии встает светлое настоящее. Признаки нового он уви­ дел не только у представителей молодого поколения, к кото­ рому причисляет и себя, но и у «отцов», доживших до благо­ датного времени. Даже Петр Иванович Бобчинский, по его наблюдению, настолько изменился со времен Гоголя, что от прежнего легкомысленного человека и сплетника осталось только имя. Следовательно, прибавляет Федор Амосович, обращаясь к Бобчинскому, «и для вас нетрудно сказать: да, то были скоты, которых так и следовало изображать скотами», и мы должны быть благодарны Гоголю «за то, что он испра­ вил нас этим справедливым сарказмом» (т. XII, 466). Приятели Ляпкина-Тяпкина с восхищением слушают его изречения и хором подпевают ему. «Жгучий сарказм Гоголя 'очистил Россию от недостатков», — говорит один из них. «Благодаря силе его сарказма все облагородились», — под­ певает другой. Но читатель вслед за автором весьма скептиче­ ски относится к славословию завсегдатаев кондитерской До­ миника. Глядя на них, он задает вопрос: «Исправились ли? Может быть, нужен еще более беспощадный сатирик, материа­ лу для него более чем достаточно?» Чернышевский не случай­ но избрал местом действия кондитерскую Доминика на Нев­ ском проспекте: для «прогрессистов» это самое подходящее место. Они развлекаются там скабрезными анекдотами, рас­ сказывают интимные истории из своей жизни, не щадя чести женщин, цитируют письма, в которых выражается «африкан­ ская страсть», они скучают от безделья, расценивая свое со­ 157