УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ ВЫПУСК 3

Чернышевский дает два типических образа либералов: рас­ сказчика романа и чиновника-карьериста Андрея Федоровича Чекмазова. Рассказчик на поколение старше Алферьева, т. е. принадле­ жит к числу людей 40-х годов. С первых же страниц романа он предстает перед читателем как человек беспринципный. Он сотрудничает в каком-то журнале, пишет, вернее „плодит сло­ ва на бумаге", любит поболтать о высоких материях, „пере­ ливая из пустого в порожнее". Пошловатый рассказчик очень напоминает „проницательно­ го читателя" из романа „Что делать?", только здесь он приоб­ рел более осязаемые черты. Он не прочь поговорить на „уче­ ные" темы и изречь истины в духе Козьмы Пруткова. Вот об­ разцы его „мудрых" изречений: „У Гоголя был талант", „Ко­ перникова система была очень большим шагом вперед в аст­ рономии", „Пища имеет влияние на здоровье" и т. д. На словах он симпатизирует передовым идеям молодежи,, но в то же время боится ее, считает ее экзальтированной. Он чувствует смертельный ужас перед Лизой, которая кажется ему нетелесным существом, страшной формалисткой, медузой педантства, взгляд которой превращает человека в камень. Лиза враждебна ему потому, что она является представитель­ ницей нового поколения, вытесняющего с арены жизни старый мир. Рассказчик — человек с убогими, безцветными мыслями, трусливый, бесхарактерный, как все болтуны. „Трушу неиз­ вестно чего и горячусь без надобности",— говорит он о себе. Из таких людей обыкновенно выходят перебежчики, ренегаты. „Эх, ты, переметная сума",— говорит ему один из героев ро­ мана. Чернышевский разоблачает отсутствие подлинной человеч­ ности во взглядах либералов на женщину: „Женщина наша иг­ рушка",— говорит рассказчик,— игрушке свойственно быть кра­ сивой и кокетливой. Поэтому он не обвиняет Серафиму Анто­ новну за кокетство с Борисом Константиновичем. Брак для них не что иное, как выгодная сделка, а „недостаток важного родства, конечно, недостаток невознаградимый ничем". В беседе с Борисом Константиновичем по поводу Лизы пе­ ред читателем раскрываются дурные мысли рассказчика. Но дело не только в нем. Он представитель целого поколения. Он не хуже и не лучше всех прочих, так же глубоко развра­ щенных в душе. Потому-то Алферьев с сожалением говорит: „Какой прогресс возможен, пока большинство общества со­ 122