УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ ВЫПУСК 3

Алферьев изображается в том виде, каким кажется пошловатой части публики — мнимый я, рассказчик в этой повести; он (рассказчик) потом принужден сознаться, что глупо понимал лицо Алферьева и все связанные с ним характеры и факты. Настоящий рассказ об Алферьеве, — написанный уже самим Ал- ферьевым,— будет прост и чужд экзальтации"1. Данное письмо представляет исключительный интерес. Из него видно, что, во-первых, роман „Алферьев" на правах части должен был войти в „Повести в повести1', во-вторых, в первой главе Алферьев изображен с точки зрения „пошловатой части публики", т. е. ему приписывают черты и мысли, совсем чуж­ дые передовой демократической молодежи. Чернышевский стре­ мится доказать верную мысль о том, что в творческом про­ цессе исключительную роль играет мировоззрение писателя, через восприятие которого отражается действительность. Теснейшую внутреннюю связь „Повести в повести" и „Ал­ ферьев" подтверждает и тот факт, что в черновых рукописях иногда герои из одного романа оказываются в другом романе. Так, например, герой „Повести в повести" назван Алферием Сырневым, а герой „Алферьева" выступал под фамилиями Бес­ сонова, Тесмина, Сырнева и, наконец, уже стал Алферьевым. В „Повести в повести" Сырнев и его приятели показаны снача­ ла через восприятие Герасимова, который, как и рассказчик из „Алферьева", принадлежит к „пошловатой части публики". Таковы предварительные замечания по первой главе романа. Относительно второй главы также имеется свидетельство автора. В письме к Пыпиным он писал: „Не шутя, пропустил время писать, торопившись кончить вторую главу повести, ко­ торая и смешна, мне кажется, и невинна в цензурном отно­ шении,— вероятно, пройдет через цензуру легко,— потому что все болтовня, только для потехи читателя,— но действительно уморительные сцены, над которыми я хохочу, когда пишу их,— так что это видно: рука прыгала, как у старухи,— от смеха,— такие вещи уж, конечно, невинны в цензурном отношении"2. „Веселый" характер письма, вероятно, объясняется двумя причинами. Во-первых, Чернышевский знал, что вся его коррес­ понденция прочитывается и нужно было заранее подготовить мнение о невинном характере нового произведения. Вс-вторых, оптимист, жизнелюбец и гуманист Чернышевский все годы тюрьмы, каторги и ссылки уверял близких родных в том, что 1 Н. Г. Ч е р н ы ш е в с к и й , Поли. собр. соч., т. XIV, стр. 487. ‘- Т а м же , стр. 484. 119