УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ ВЫПУСК 11

игре вловамн и предрасполагает самому острить и чутко реаги ровать на остроты других. И Порфирий Петрович, судебный следователь, именно в расчете на чуткость Раскольникова хочет его словить каламбурчиками. Дело в том, что во время своего преступления Раскольников как бы получил психическую травму: к о л о к о л ь ч и к и в дверях квартиры убитой им старухи посто­ янно томят его и в бреду и наяву. Помимо этого, целым рядом других сложных и мучительных переживаний Раскольников доведен до того, что готов подчас весь душевный узел своей жизни разрубить и «как бы броситься вниз с к о л о к о л ь ни » (V, 334 и 370). Вот этим-то быстрым переходом от «колоколов» к «колокольне» и жонглирует Порфирий Петрович: Эдак можно и горячку нажить, когда уж этакие поползно­ вения нервы свои раздражать являются, по ночам в к о л о к о л ь ч и к и ходить звонить... Эдак ведь иногда человека из окна или с к о л о к о л ь н и соскочить тянет, и ощущенье-то такое соблазнительное. Тоже и колокольчи- ки-с... V, 282. Как уместны эти «колокольчики» при «колокольне», и как этим каламбуром «играет» Порфирий Петрович на всех больных стру­ нах души Раскольникова, звонит во все колокола его чутко резонирующей совести! Такую же подверженность «каламбурному» мышлению кон­ статирует Достоевский у больного Ивана Карамазова. Будучи в горячке, он бредит, что ведет диалог с чертом и тот ему говорит: Я вот думал, давеча, собираясь к тебе, для шутки предстать з виде отставного действительного статского советника, слу­ жившего на Кавказе, со звездой Льва и Солнца во фраке, но решительно побоялся, потому ты избил бы меня только за то, как я смел прицепить на фрак Льва и Солнце, а не прицепил по крайней мере Полярную звезду или Сириус. X, 312. • Какой поразительный, впрямь дьявольский каламбур! Острота здесь прежде всего в том, что у черта, который как-никак, а все же «посланник небес», звезда небесная заменена орденской звез­ дой, небесный «чин» снижен в земного чин-овника. Так ведь и о подлинном чиновнике острит Достоевский, что тот «терпеть не мог хватать с неба звезды, хотя имел их уже две».' IV", 5. Но чёртова острота этим не исчерпывается. Ведь «Солнце» — «звезда», а «Лев» — так даже целое созвездие, так что мы снова переносимся в небесную сферу, но вслед за этим (чёртовы каче­ ли!) падаем стремительно опять на землю, вспоминая, что «Лев и 1 Ср. в стихотворении П. И. Вейнберга »Взгляд на природу» (1863): Я люблю смотреть на звезды, но не те, что в горнем мире; Мне милее те, что светят на чиновничьем мундире. 14