УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ ВЫПУСК 10

ми» (XIII, 636) Сколько сарказма в этих словах в адрес проповедников теории людоедства! Это святое негодование исходило из любви к человеку. Пропаганда шовинизма, расизма, человеконенавистниче­ ской теории Мальтуса особенно отравляли сознание людей после разгрома Парижской Коммуны. Буржуазия подводила идейное обоснование своему господству в колониальных странах, ей нужно было найти оправдание опустошительным войнам, которые велись за раздел и передел мира. Одна превозносили англо-саксов, считая неоспоримым их право на господствующее положение в мире, другие видели оздоров­ ляющий источник человечества в германской расе и т. д. Оспаривая первенство, они сходились в одном: «низшие» расы самой природой предназначены быть в подчинении у «высших» рас. Если белые перережут всех негров в Афри ке, то совсем будет хорошо, иронизировал Чернышевский в письме к сыну (XIV, 643— 644).» Ненависть к насилию и рабству и сочувствие к порабо­ щенным народам пронес Чернышевский через всю свою ге­ роическую жизнь. И его положительные герои близки к духовному облику самого писателя. Владимир Васильевич, подобно своим предшественникам—Лопухову, Кирсанову, Сырневу и Алферьеву— в новых исторических условиях про­ должал обличать зловредные, реакционные теории. Ведь если довести до логического конца рассуждения о благотвор ности тигра, то следует провозгласить чахотку избавитель­ ницей «человечества от развития болезненности в людях»: чем больше людей умрет от нее, тем здоровее станут остав­ шиеся в живых. Даже «голод полезен не менее чахотки»,- иронизирует он,— а варварство вандалов и гунов оздоровил' человечество, одряхлевшее от цивилизации. «Всякое злодей­ ство, всякая подлость, всякая гнусность,— резюмирует Вла­ димир Васильевич свою мысль,— лишь бы в большом раз­ мере, достойном привлечь на себя взоры историков— фгшты благотворные, благие и благородные, заслуживающие вое хваления» (XIII, 637). Так мог сказать только человек пере- 1 Подобные же суждения, свидетельствующие о нелепости и жестоко­ сти теории Мальтуса, высказаны были Чернышевским 2 письме к сыну, Михаилу Николаевичу. «Г адость мальтусианизма и перешла в учение Дарвина: «Последствия дурных вещей хороши»,—из зла рождается добро; и, собственно говоря, поэтому: добро есть зло, зло есть добро». Эту «гад­ кую путаницу слов» он называет «зверством, бесчеловечием» (т. XIV, стр. 643—644). 252