УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ ВЫПУСК 10

Такая девушка в лице Дмитровской-Тисьминой имеется в романе «Повести в повести». Ее отец стрелял хищных птиц н зверей —■' коршунов и волков. Очевидно, этот намёк и следует понимать иносказательно: Джеррольд уничтожал хищных людей, приносящих вред родному народу. Он один из приверженцев Гарибальди, а, возможно' здесь имеется намек на самого организатора освободительного движения в Италии1. Более определительно решать этот вопрос на основании текста повести не представляется возможным. Мнение рассказчика о нем весьма положительное, не слу­ чайно он предложил выпить за него первый тост. 3. «Мое оправдание» принадлежит к жанру психологической поверти, это и определило развитие сюжета в ней. Автор скуп на описание обстановки, картин природы, он всецело погло­ щен повествованием о событиях и влиянием их на душевное состояние главных героев. В начале повести он предупреж­ дает: «Считаю лишним рассказывать, что я увидел, вошедши в маленькую квартиру Жоржа Дюбелле». И в дальнейшем повествовании он выпускает все то, что не имеет отношения к любовной истории, говоря об этом скороговоркой. Подобие картины лунной ночи создается во время следования героев морем, но и здесь главное внимание сосредоточено на под­ счете скорости движения парохода, на возможности погони, известном риске быть захваченными и т. д. Ночь и должна прикрыть бегледов от взоров правительственных кораблей: «Ночь была лунная, но по небу шло много туч, закрывавших луну на четверть часа, на полчаса, оставлявших ее светить лишь на три—четыре минуты» (XIII, 836). Даже портрета Элеоноры не дано в повести, а только говорится о всеобщем признании ее лучшей красавицей Арля. Оказывается, когда •она была еще девушкой, то многие приезжали из Марселя полюбоваться на нее. Об интересе Чернышевского к национально-освободительной борьбе в Италии свидетельствуют его политические обзоры 1859—1860 годов. В .них десятки страниц отведены действиям Гарибальди и его волонтеров. Чернышевский Э большим сочувствием говорит о любви итальянского народа к своему национальному герою. Альпийские стрелки Гарибальди действительно стреляли необычную дичь. Они удивляли «Европу отважностью своих подвигов», каждый его волонтер стоил десяти солдат (VI, 325). Известно, что в армии «Гари ■Сальди было немало русских, не ’только мужчин, но и женщин» (Н. В. Шелг'нов, Воспоминания, ГИЗ, 1923, стр. 85).