УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ ВЫПУСК 10

поднимается до пафоса самобичевания, заявляя: «Как бы ни осуждали, не можете осуждать более горько, нежели я сам». Городищев служит Карелиной преданно и ревностно, обе- регает ее авторитет, снося от нее и грубости и оскорбления. Где же причина такой преданности? Она кроется в общности интересов, в сплетении их судеб как в личной, так и в обще­ ственной жизни. Этим определяется и отношение Городи- щева к народу, который, по его мнению, груб, некультурен и морально нечистоплотен. Он недоволен отсутствием «эла­ стичности» в поведении народа (не знает «средины между слепым -обожанием и кощунством»). Узнав, что Клементьев сделал предложение Наде, он в недоумении спрашивает: «Вы хотите жениться на Наденьке? горничной, нищей?». Но этот откровенный разговор длится один миг, Городищев снова надевает маску благовоспитанного человека: «Но что же я! Наденька умная, благородная девушка». Он бросает тень на мать Наденьки, предполагая, что она могла вступить в сожи­ тельство с Серпуховым из корыстных целей, будучи уже- беременной от другого мужчины. От мещанки, говорит он, все можно ожидать. Из всех образов комедии сильнфинее чувство негодования вызывает Городищев. Он походит на гнусного Озорника из «Губернских очерков» Щедрина, о котором Чернышевский пи­ сал: «Этих людей защищать нельзя. Они действительно злы и ненавистны» (IV, 267). Если Городищев, дополняя своим умом и красноречием тупую и косноязычную Карелину, руководит ее житейской практикой, то семейный библиотекарь Иннокентиев занят изы­ сканиями геральдических основ рода Серпуховских. Он бук­ вально ослеплен Карелиной. Его «ученые» исследования—па­ родия на официальную йсториографию. Сидору Ивановичу предстоит выполнить довольно щекотливую работу. Если на­ писать правдивую историю рода Серпуховых и Карелиных, то неизбежно получится, как предупреждает Клементьев, «смесь обвинительного акта с пасквилем». В силу этого ему прихо­ дится прибегать к довольно оригинальному перетолкованию житейских фактов. Так, по его мнению, вмешательство Каре­ лина в драку было проявлением «самоотверженной любви к ближним в славянском духе», а его смерть следует расцени­ вать как жертву за «высокую идею славянского братства» (XIII, 583). Отсюда он делает обобщающий вывод о всепо­ беждающей силе идеи славянства. Именно «славянский дух» поможет возродить одряхлевшую цивилизацию Запада. В под-