Проблемы истории русской литературы 1973 г.

Тургеневым и Толстым. Вместе с тем социальная заострен­ ность его повести, несомненно, имеет общие корни с чехов­ ским углублением в генезис народной психологии. Функции пейзажа в повести довольно разнообразны. Описания природы нередко служат здесь своеобразной увер­ тюрой к изображаемому. Так, описание наступающей ночи в глухом болотистом лесу создает своеобразный пролог к леген­ де Дроби о Провале. Часто пейзаж выступает в качестве одного из основных средств психологического анализа. С помощью картин при­ роды раскрывается внутренний мир героев, их радости, стра­ дания и сомнения. Как правило, пейзаж у Шмелева_это пейзаж-настроение. Таково, например, описание наступающе­ го утра в лесу: «Костер погас. Голубой дымок курился тянул по неслышному в'етерку. Все было просто, серо кругом: и сухостой, и кусты можжевельника, принимавшие ночью при­ чудливые формы, и врезавшаяся в землю избушка, и сгорев­ ший пень, и утренние голоса. В стороне, слышно, кричали гуси. Шумели дрозды где-то неподалеку, шумели назойливо, точно спорили о чем-то... Все было просто, знакомо просто. Сказка ушла с ночыо, и белый день вел за собой все, что бы­ ло вчера, что будет завтра (II, 98). Пейзаж здесь соотнесен с внутренней настроенностью героя, с тем состоянием неурав­ новешенности, которое вызвала у него легенда Дроби. Художественные средства изображения природы, отражая особенности авторского видения ее, во многом отличаются новизной и свежестью. Это отметил еще первый читатель по­ вести, редактор журнала «Русское богатство» В. Г. Коро­ ленко, которому Шмелев отправил рукопись своего произведе­ ния. «В очерке «Под небом» стиль свежий ¡и в описаниях есть чувство природы»,—писал он Шмелеву 20 мая 1909 года1. Яркая метафоризацпя (наир., «деревья... поблескивали* на солнце изумрудной плесенью» (II, 111), или: «рябина, осыпан­ ная пышными гроздьями коралловых ягод, горела сквозным вздрагивающим яхонтом» (II, 141) и т. д.), звуковая и цвето­ вая характеристика пейзажа создают полноту ощущения реальности раскрывающегося перед читателем мира. В то же время подчеркнутость этого многообразия красок и звуков придает описаниям широкий философский смысл, оттеняя скудность существования человека в том мире, где, говоря 1 В. Г. К о р о л е н к о. Избр. письма, т. 3, стр. 192. 90