Проблемы истории русской литературы 1973 г.

скудевшего? Почему алчное купеческое стяжание то и дело | прерывалось дикими размахами мотовства с проклятиями .) этому стяжанию, с горькими пьяными слезами о своем окаян- | стве и горячечными мечтами по своей собственной воле стать ‘ Иовом, бродягой, босяком, юродом? И почему вообще слу-1 чалось то, что случилось с Россией, погибшей на наших гла-1 зах в такой волшебно, краткий срок?» Правда, и здесь, говоря о «.гибели России», Бунин как бы не желает знать, что и та будто бы всего '«лишняя пядь» земли «скудевшего» в безделки и мотовстве помещика об­ рабатывалась все тем же «нищим мужиком», что и то «море хлебов», в котором тонули суходольские усадьбы,— дело рук.; и труда его. Но это уже другой вопрос бунинской эстетиче­ ской концепции жизни, о чем речь впереди. 2 . Духовное бытие' «Суходольских дворян» в бунинском по­ вествовании «гибелью обособлено» не только, как писал Бу­ нин, «от души общечеловеческой», но и от жизни их страны, родины, ото всей России, в бескрайних просторах которой от века была затеряна жизнь этих степных «дворянских гнезд», «барских деревень» и хуторов. Шли войны, па которые молодые господа уходили «охот­ никами», были реформы, бунты, но до Суходола доходили только бродившие по народу «темные тревожные слухи» (II, 145). Слухи слагались в «темные воспоминания», воспомина­ ния—в легенды, предания, песни, в «вещие страшные сны», в «древнюю веру в предопределение, никогда не высказы­ ваемого, смутного, но постоянного самовнушения, что каж­ дый из нас должен взять на себя ту или иную роль, соответ­ ственно тому или иному назначению» (V, 153). Во власти этой «древней веры в предопределение», во власти преданий «древнего страха огня и гроз» вся жизнь Суходола, судьбы суходольских «рабов» и «господ». В « С у ­ ходольской душе», над которой «так безмерно велика власть воспоминаний, власть степи, косность ее быта, той древней семейственности, что воедино сливала и деревню, и дворню, и дом ъ Суходоле», писатель искал и находил для себя раз-1 гадки страшных и глубоких тайн своей «семьи, рода, клана». «... Тайной глубиной своей да вот еще преданиями, про- шлым и сильна-то она, эта древняя семейственность»,— вос- 64