Из опыта преподавания литературы в высшей школе 1970 г.

идею произведения. И выяснению идейно-художественной «ем­ кости» таких эпитетов, как «неразумные» (хазары), «буйный» (набег), «цареградская» (броня) и многих других лексических средств языка «Песни» ощущается нами как непременное ус­ ловие работы над произведением. Анализируя «Бежим луг» И. С. Тургенева, мы сосредоточи­ ваем внимание студентов на изобразительно-выразительном зна­ чении поэтического синтаксиса, его роли в воплощении идеи произведения, его композиции: бессоюзие, какое-то нагромож­ дение примет окружающего, помогающие выразить расте­ рянность заблудившегося в ночном лесу героя, риторические фигуры в диалогах живых крестьянских ребятишек, умолча­ ния, обилие тропов в речи поэтического Павлуши и т. д. Чрезвычайно интересный материал для анализа произве­ дения как идейно-художественного целого дает стихотворение В. Маяковского «Необычайное приключение, бывшее с Влади­ миром Маяковским летом на даче». В пособии А. М. Скробовой задания по языку произведения не выявляют какой-либо систе­ мы в изучении языка как средства воплощения пдейпо-тематп- ческого содержания. Рассматривая элементы темы: проблему, жизненный материал, на основе которого решается проблема, и состав героев, мы отмечаем, что основным в стихотворении является вопрос об общественном назначении поэзии и роли поэта. Далее обращается внимание студентов на то, что эта проблема раскрывается на материале, который представлен в двух планах: конкретно-бытовом и условно-фантастическом. Та­ ков же состав героев — живой поэт и солнце, этим определяет­ ся и сюжет произведения. Оба эти плана адекватно отражают­ ся в языке стихотворения. Реальность происходящего подчер­ кивается указанием точного (почтового) адреса места действия, обилием прозапзмов: «на даче было это», «в ту дыру, наверно, спускалось солнце каждый раз, медленно и верно», «день за днем ужасно злить меня вот эго стало» и др.; многочисленны­ ми вульгаризмами: «шляться», «дармоед», «ретируюсь задом», «черт дернул дерзости мои орать ему» и др. Вместе с тем в стихотворении определенно наличествует сказочный план. Необычайность самого разговора, значитель­ ность обсуждаемого поэтом и солнцем подчеркивается торже­ ственной лексикой, главным образом при помощи неологизмов. Поэт о необычном говорит необычным языком: «златолобо», «ясь», «занежеи в облака». Этой же цели — подчеркнуть не­ обычность, значительность происходящего — служит и архаизм «светило». Невольно напрашивается параллель с пушкинским «Пророком», не только идейная, но и стилистическая: к стихо­ творению Маяковского подходит определение Горького, данное пушкинскому «Пророку» — поистине «железными» словами пи­ шет поэт: «Пойдем, поэт, взорпм, вспоем у мира в сером хла­ ме. Я буду солнце лить свое, а ты — свое, стихами». Торже- 25