ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2012

96 представленный в фольклоре (былинах, сказках), где перед решающим сражением под героем спотыкается лошадь: «… под Лукашкой не то споткнулась, не то заце- пилась за траву и заторопилась лошадь. Это дурная примета у казаков. Казаки ог- лянулись и торопливо отвернулись, стараясь не обращать внимания на это об- стоятельство, имевшее особенную важность в настоящую минуту ») – мотив смерти (репрезентирован лексемами «выстрелил», «пистолет», «кровь», «мерт- вый»: « Вдруг чеченец вырвался и выстрелил из пистолета. Лукашка упал. На жи- воте у него показалась кровь. Он вскочил, но опять упал, ругаясь по-русски и по- татарски. Крови на нем и под ним становилось больше и больше… Лезвие шашки было в крови »; « Да лежит, как мертвый. Не ест, не пьет, только водку и принима- ет душа »). Характер репрезентации здесь такой же, как и в предыдущей серии. Мо- тивы описанной серии так же отражают последовательность событий в сюжете. Особенностью данной серии является то, что она пересекается с предыдущей и оп- ределяет её завершение (соперничество между Лукашкой и Олениным, которые стремятся завоевать любовь Марьяны, заканчивается смертельным ранением Лу- кашки и крахом надежд и мечтаний Оленина). Выделенные нами серии дисперсных мотивов определяют: 1) светское общество ( мотив повторяющихся пустых разговоров («… господа всегда говорят все одно и то же »; «” И чего переливают из пустого в порожнее?” – думает лакей, с осунувшимся лицом, сидя в передней ») и мотив об- мана, фальши («… ему ясна казалась вся та ложь, в которой он жил прежде и ко- торая уже и там возмущала его, а теперь стала ему невыразимо гадка и смешна »; «… у вас фальчь, одна все фальчь »; «… он слишком был согласен, что все было фальчь в том мире, в котором он жил и в который возвращался »); 2) природу Кавказа ( мотив восхищения красотой гор («… чисто-белые гро- мады с их нежными очертаниями и причудливую, отчетливую воздушную линию их вершин и далекого неба…громадность гор…бесконечность этой красоты »; «… взглянет на себя, на Ванюшу – и опять горы. Вот едут два казака верхом, и ружья в чехлах равномерно поматываются у них за спинами, и лошади их переме- шиваются гнедыми и серыми ногами; а горы…за Тереком виден дым в ауле; а го- ры…солнце всходит и блещет на виднеющемся из-за камыша Тереке; а горы …»; «… горы, горы, горы чуялись во всем, что он думал и чувствовал ») и мотив един- ства всего живого в природе («… около меня, - думает Оленин, - пролетая между листьями, которые кажутся им огромными островами, стоят в воздухе и жуж- жат комары; и все они что-нибудь и зачем-нибудь жужжат около меня, и каж- дый из них такой же особенный от всех Дмитрий Оленин, как и я сам »); « И ему яс- но стало, что он нисколько не русский дворянин, член московского общества, друг и родня того-то и того-то, а просто такой же комар, или такой же фазан или олень, как те, которые живут теперь вокруг него »); 3) казачий мир ( мотив вражды между казаками и русскими (« Казак, по влечению, менее ненавидит джигита-горца, который убил его брата, чем солдата, который стоит у него, чтобы защищать его станицу, но который закурил таба- ком его хату… Он уважает врага-горца, но презирает чужого для него и угнета- теля солдата. Собственно, русский мужик для казака есть какое-то чуждое, дикое и презренное существо, которого образчик он видал в заходящих торгашах …») – мотив вмешательства в чужую жизнь («… слыхано ли дело, целую орду в станицу пригнали !»; «… солдаты, шумно и беспорядочно, как усаживающийся рой, рассы- паются по площади и улицам…по всем дворам виднеются солдаты, и слышен их хохот, слышны ожесточенные и пронзительные крики казачек, защищающих свои дома, не дающих воды и посуды ») – мотив смены поколений («… бабука Улит-