ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2012

66 всегда отталкивал грубый толстовский рационализм, и я всегда думал и продолжаю думать, что мировоззрение Л. Толстого не христианское, скорее буддийское» [2],– прямо заявляет Н. А. Бердяев. Казалось бы, после такого начала можно ожидать лишь огульной критики, но это не так. Вскоре мы в этом убедимся. К числу отрицательных аспектов толстовского учения, по мнению Н. А. Бер- дяева, можно отнести следующие. 1. Рационализм, выражающийся в почти полном неприятии мистического эле- мента человеческой жизни. Сама по себе критика за рационализм выглядела слиш- ком субъективной, если бы Н. А. Бердяев не показал логическую противоречивость одновременного восхваления разума (Бердяев даже называет Толстого – «русским просветителем») и упоением стихией народной жизни. Помимо этого, примени- тельно к критике Православия, Н. А. Бердяев замечает, что «…ведь разум свой, ко- торым он судит православие, Толстой взял целиком из ненавистной ему цивилиза- ции, из европейского рационализма» [2], а вовсе не из мысли православного рус- ского народа. 2. Чрезмерное доминирование восточных элементов в учении Л. Н. Толстого, при его самоопределении как учения христианского. Но Бердяев здесь не может точно определиться буддийского или индуистского здесь больше. Учитывая, что в дальнейшем философ много говорит о неприятии индивидуального начала, лич- ности как таковой – то это более характерно для буддизма. 3. Буддистское отрицание личности приводит Толстого к отрицанию цен- трального христианского понятия – искупления. «Он приближается также к буддиз- му, для которого спасение есть дело познания»,-а следовательно, «…не только не понимает тайны искупления, но относится к ней с отвращением» [2]. Из отрицания личности логические следует отрицание личного бессмертия и личного Бога, что находится в противоречии с текстами Нового завета. 4. Если в теологическом плане безличностность ведет к атеизму (Бердяев пи- шет: «Но в Бога он не верил, он был неверующий человек, он был одержим страхом смерти. Нельзя назвать Богом открытый им безликий закон жизни, который должен дать благо жизни» [2]), то в культурной сфере данная характеристика порождает ни- гилизм. Он обусловлен невозможностью понимания творческой силы личности, вы- ражающейся в индивидуальной деятельности, порождающей предметы культуры и искусства. Почти афористически Бердяев вскрывает нравственный подтекст ниги- лизма: «Он хотел прекратить творчество совершенных художественных произведе- ний и начать творчество совершенной жизни» [2]. 5. Последний упрек Толстому, который мы приведем, заключается в его харак- теристики как личности практически бездуховной: «Сам Л. Толстой был вросший в землю, полный страстей, более душевно-телесный, чем духовный человек» [2]. Эта характеристика, на наш взгляд, весьма субъективна и доверять Н. А. Бердяеву, мало знавшего Льва Николаевича лично, следует с осторожностью. В работе «Л. Толстой» можно встретить и ряд высказываний, в котором автор положительно характеризует толстовское учение. Самым весомым положительным аргументом здесь будет то, что «в толстовской жажде абсолютного и максимально- го осуществления правды в жизни, в толстовском требовании до конца в серьезе принять христианство и реализовать его». Именно желание практически реализо- вать идеалы христианской нравственности оказывается для многих столь притяга- тельным в его творчестве. В теоретическом отношении оно наиболее полно сфор- мулировано в произведении «В чем моя вера?». Желание реализовать «Божественный закон» приводит к практическому непри- ятию зла, к «восстанию против зла и неправды окружающей жизни» [3], выразившемся