ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2012

37 души, открывающая ей отношение к миру и Богу». Духовное божественное начало жизни человек познает двумя способами: любовью и разумом. Однако последний очищает душу человека от соблазнов и обманов, «освобождая сущность души чело- веческой», способствует проявлению любви. Поэтому, если любовь раскрывает пе- ред человеком смысл и цель его жизни, то разум есть средство исполнения закона любви [Толстой, 1991, Т. 1, 199, 346]. Согласно Толстому, у человечества просто нет более «объективных», обще- значимых и общепризнанных способов взаимопонимания и взаимодействия. Ни ве- ра, ни чувство, ни интуиция, ни духовный опыт, ни нравственные понятия и т. п. не могут претендовать на ту «общечеловечность», которая свойственна разуму. Вот почему не нравственное чувство, а разум «открывает человеку смысл и значение его жизни» [Толстой, 1993, 354]. И именно поэтому «разум проверяет положения веры» [Толстой, 1993, 356], разум выверяет духовный опыт, контролирует интуицию, «принимает» откровение. Вера в силу разума – в основе всякой другой веры,– пола- гает Толстой. Единственное, чего не может разум – это понять, что такое он сам: что бы мы ни определяли, мы определяем это всегда на основе разума. «Неопредели- мость» разума еще раз доказывает, что учение Толстого нельзя зачислять в разряд рационализма. Подчеркивая неопределимость и невыразимость разума, Толстой вы- нужден принять его в качестве несомненного, самоочевидного и самодостоверного начала на основе целостного духовного «усмотрения». Тем же актом «духовного умозрения» человек постигает и высшие метафизические принципы бытия. (В этом смысле учение Толстого, скорее, может быть отнесено к интуитивизму, чем ра- ционализму, ибо разум выступает здесь инструментом духовного познания в це- лом.) Неслучайно понятия «разумное начало» и «духовное начало» (в человеке) Толстой употребляет как тождественные. Точно так же для Толстого являются тождественными понятия «разумность» и «правдивость». Очевидно, что в последнее из них Толстой вкладывает не столько морально-этический, сколько общедуховный смысл. Быть правдивым, проявлять усилие правдивости – значит не просто говорить правду, не лгать, но, прежде всего, следовать истине, соответствующей требованиям разума. Именно в этом духе Толс- той и рассматривает борьбу с суевериями. Усилия сознания по освобождению от суеверия насилия. Центральным пунк- том этой борьбы, во многом определяющим смысл неделания в целом, является во- прос об освобождении от суеверия насилия, т. е. ложного представления о том, что одни люди могут насильственным путем улучшать, устраивать жизнь других людей. Именно в этой точке происходит пересечение двух планов борьбы со злом: внут- реннего и внешнего – «непротивления» и «ненасилия». Согласно Толстому, Царство Божие достигается усилием освобождения созна- ния от суеверия насилия. Это одна из ключевых позиций принципа неделания. При этом внешний, социальный план борьбы коренится в « отрицательном» усилии неде- лания: неповиновении, неучастии, непротивлении. Толстой считает, что людям необ- ходимо перестать заботиться о делах внешних и общих, в которых они не свободны, и хотя бы малую часть той энергии, которую они употребляют на внешние дела, напра- вить на то, в чем они свободны, т. е. на избавление себя от суеверия насилия, что в конечном счете должно разрушить и сам насильственный строй жизни. Для этого люди должны, прежде всего, ясно увидеть, что мир насилия основан на ложном представлении о смысле и назначении человеческой жизни. Толстой вы- деляет конкретные формы суеверия насилия. Это – а) суеверие власти одних людей над другими, б) суеверие догм, привычных представлений о жизни, в) религиозные суеверия. «Программу» борьбы с суеверием насилия Толстой подробно раскрывает