ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2012

33 широкий круг религиозно-философских истин и морально-этических ценностей, та- ких как благо, зло и др. В этом смысле толстовская концепция свободы является, концепцией свободы выбора добра и зла. Своеобразие подхода Толстого заключает- ся в том, что сам факт признания или непризнания высших духовных истина стано- вится у него необходимым условием «онтологизации» духа, становления духовного, бытия. Признавая духовную истину, человек тем самым необходимо претворяет ее в жизнь, преобразует жизнь в соответствии с духом данной истины. Свобода призна- ния истины является для Толстого и свободой ее воплощения, ибо невозможно, при- знавая духовную истину, поступать вопреки ей. Однако само по себе следование духовной истине не является гарантией непо- грешимости человеческих действий. Свобода всегда содержит в себе риск заблуж- дения ума и отклонения от идеала. Человек, свободно избирающий истину, никогда не может быть удовлетворен своей жизнью, так как сам акт свободы духа обнару- живает неисчерпаемые глубины божественного совершенства. Отсюда парадок- сальность толстовского понимания сущности человеческой свободы, которую весь- ма остроумно подметил А. А. Гусейнов: «Ничто не может воспрепятствовать чело- веку поступать так, как он считает правильным, но никогда он не будет считать пра- вильным то, как он поступает» [Гусейнов, 1995, 211]. В результате исследования границ человеческой свободы Толстой приходит к выводу, что возможность усилия сознания коренится в свободе признания и выбора духовных истин. Толстой подчеркивает, что свобода проявления усилия сознания определяется тем фактом, что духовная, истинная жизнь человека протекает только в настоящем времени. Только «в мгновении настоящего человек всегда свободен» и «только в настоящем проявляется свободная божественная сила жизни» [Толстой, 1993, 278]. Поэтому «только в мгновении настоящего человек может сделать то усилие, которым берется Царство Божие и внутри, и вне нас» [Толстой, 1993, 277]. Толстой считает, что нравственное усилие и радость связаны друг с другом, как «телесный труд и радость отдыха. Без труда телесного,– подчеркивает он,– нет радости отдыха, без усилия нравственного нет радости сознания жизни» [Толстой, 1991, Т. 1, 185]. В этом смысле добродетель не есть прирожденное природное свой- ство человека, добродетель всегда связана с духовной работой, с усилием, она «все- гда двигается и начинается сначала», ведь «добродетель голубя – не добродетель. Голубь не добродетельнее волка. Добродетель начинается только тогда, когда начи- нается усилие» [Толстой, 1991, Т. 1, 253]. Духовное усилие начинается с мысли, так как: а) без усилия мысли невозмож- ны никакие перемены в исторической, внешней жизни людей. Нравственный, ду- ховный переворот,– считает Толстой, должен произойти, прежде всего, в духовной жизни каждого отдельного человека: «Все великие перемены в жизни одного чело- века начинаются и совершаются в мысли. Для того чтобы могли произойти переме- на чувств и поступков, должна произойти, прежде всего, перемена мысли» [Толс- той, 1993, 306]; б) усилие мысли направлено «против того, что мешает любви», по- этому оно имеет большое значение в борьбе с грехами, соблазнами и суевериями, ко- торые приобретает человек в своей «животной», телесной жизни. Нравственная сила человека, считает Толстой,– «в спокойном стремлении к добру, которое он устанав- ливает в мыслях, выражает в словах, проводит в поступках». В то же самое время «нельзя избавиться от грехов, соблазнов и суеверий телесными усилиями»". Только духовное усилие мысли,– по мнению мыслителя,– может приучить «быть самоотвер- женным, смиренным, правдивым, только, когда в мыслях своих человек будет стре- миться к самоотречению, смирению, правдивости, только тогда он будет в силах бо- роться и на деле с грехами, соблазнами и суевериями» [Толстой, 1993, 304].