ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2012

285 ным Корпуса, толстовское употребление в «Войне и мире» является одним из пер- вых, позже оно встретится в романе «Анна Каренина». Данная необычная форма слова объясняется у большинства авторов, как и у Толстого, стремлением несколько архаизировать язык и чаще всего характеризует реалии или персонажей XVIII века (у Толстого – генерал-аншефа екатерининского времени, графа Н. А. Болконского). В такой же необычной морфемной форме Толстой употребляет слово постиг- новение : «Только допустив бесконечно-малую единицу для наблюдения – диффе- ренциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства ин- тегрировать (брать суммы этих бесконечно-малых), мы можем надеяться на постиг- новение законов истории» [3, 302]. Это одно из специфических толстовских новообразований, своей необычной формой подчеркивающее семантическое отличие от литературного постижение . Национальный корпус русского языка дает на слово постигновение во всех формах 19 вхождений (обращение 27.04.2012 г.), из которых 15 – толстовские контексты: кроме «Войны и мира», философские и публицистические работы: «Исследование догматического богословия» (1880 г.), «Царство Божие внутри вас, или Христианст- во не как мистическое учение, а как новое жизнепонимание» (1893 г.). Это слово встречается в книге Е. А. Соловьева-Андреевича «Л. Н. Толстой. Его жизнь и лите- ратурная деятельность» (1895 г.). Прочие употребления – в источниках XX в. – не- сут отпечаток толстовской традиции. Узуальное существительное постижение не устраивало Толстого прежде все- го своей обычностью, семантической «затёртостью». Замысел Толстого связан с приданием этому слову большей глубины, с актуализацией его процессуальной семантики, характеризующей медленное и трудное проникновение человеческого разума в суть явлений. Отсюда особая сочетаемость этого слова в толстовских кон- текстах: постигновение Бога, Троицы, истины, законов истории и под. Изучение особенностей словоупотребления в романе «Война и мир» неизбеж- но соприкасается с темой «Толстой и диалектное слово». Толстой довольно часто употреблял в своих литературных текстах южнорусские слова, которые были хоро- шо известны ему с детства. Нередко подобные слова или их значения не отмечены в самом полном на сегодняшний день своде русской диалектной лексики – СРНГ. Вероятнее всего, такие слова и значения можно считать единственной дошедшей до нас фиксацией диалектных особенностей родного Толстому говора деревни Ясная Поляна Крапивенского уезда Тульской губернии. Примером может служит слово рундук в следующем контексте «Войны и ми- ра» : «Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука , куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками» [3, 186]. Первоначально в русском языке рундук – «большой сундук, ларь, служащий для хранения чего-либо и являющийся одновременно скамьей». Так он определен, например, в МАС [т. 3: 741]. Слово происходит из тюркского orunduk – «подушка, подкладка, лежанка, сидение». В говорах русского языка оно имеет многочислен- ные значения: от названия крыльца до обозначения топкого места возле болота. Однако среди 23 значений этого слова в СРНГ [вып. 35: 260 – 262] семантика, оп- ределяемая из толстовского текста, не отмечена. Наши изыскания в окрестностях Ясной Поляны, ныне входящей в Щекинский район Тульской области, показали, что в этой местности рундук – «небольшое помещение без окон при доме или при хозяйственных постройках для хранения продуктов; чулан». Значит, перед нами семантический диалектизм, одним из хранителей которого является текст толс- товской эпопеи.