ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2012

284 в определенном значении иноязычное слово, актуализируя его первоначальную се- мантику в языке-источнике. Последний из названных процессов творческой обра- ботки Толстым иноязычных слов можно назвать актуализацией первоначальной се- мантики. Актуализация позволяет оживить лексему, убрать в сознании читателя эффект привыкания к ней, что очень важно для воздействующей силы художествен- ного произведения. Примером может служить употребление Толстым слова рампа в следующем контексте: «Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, об- наженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу , очевидно бессозна- тельно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу» [2, 358]. Автор использует лексему рампа в значении «верхняя часть барьера, отделяющего ложу от остального зрительного зала», которое не было характерно этому слову в русской традиции его употребления. Здесь актуализируется одно из значений французского rampe – «перила, поручни» (от ramper – «ползти, стлаться по земле»). Вместе с тем в «Войне и мире» есть примеры обычного использования этого слова: «Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе , стоял Долохов с огром- ной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме» [2, 359]. В этом случае слово выступает в значении, привычном русскому читателю, – «длин- ный низкий барьер вдоль авансцены, скрывающий от зрительного зала осветитель- ные приборы, направленные на сцену» [БАС I, т. 12: 577]. В тексте романа «Война и мир» встречаются слова, имеющие иной, в сравне- нии с обычным для русского языка, морфемный облик. Толстой использовал при образовании подобных слов не те суффиксы, с которыми эти лексемы вошли в ли- тературный язык. Не исключено, что причиной этого является желание автора пред- ставить смысловую новацию, определенную семантическую корректировку слова или как-либо охарактеризовать с его помощью того или иного героя. Так, примини- тельно к поведению князя Н. А. Болконского Толстой употребляет слово диплома- ция (с суффиксом –ций в отличие от литературного –тий ): «С сыном, однако, он [Н. А. Болконский] употребил ту дипломацию , которую он употреблял в важных случаях» [2, 247]. Слово дипломация в употреблении Толстого по смыслу несколько отличается от литературного дипломатия. В русском литературном языке: дипло- матия – «наука о взаимных сношениях государей и государств» [САР 1847, т. 1: 323], «Перен. Умение скрывать свои истинные чувства и мысли, осторожность в об- щении с людьми, уклончивость в действиях, поступках [БАС III, т. 5: 108]. У Тол- стого: дипломация – «продуманная линия поведения, особая тактика в общении, на- правленная к достижению какой-либо цели». Национальный корпус русского языка дает на слово дипломация 28 вхождений в 17 документах (обращение 21.05.2012 г.). Не одно из этих вхождений не относится к языку XX века; все употребления принадлежат веку XIX. Словарь русского языка XVIII века этого слова не фиксирует. Следовательно, форма дипломация принадле- жит исключительно XIX веку. Как показывает Национальный корпус русского язы- ка, наиболее часто форма дипломация использовалась в значении «официальная деятельность правительства по осуществлению внешней политики». Так его упот- ребляют Н. И. Костомаров в работе «Русская история в жизнеописаниях её важней- ших деятелей» (1862–1875 гг.), Н. Я. Данилевский в трактате «Россия и Европа» (1869 г.), П. А. Вяземский в «Старой записной книжке» (1830–1870 гг.), А. С. Пушкин в «Истории Петра: Подготовительные тексты» (1835–1836 гг.). Пуш- кинское употребление является самым ранним из всех зафиксированных Корпусом. В значении, близком толстовскому, слово дипломация встречается у П. В. Ан- ненкова, И. А. Гончарова, А. И. Герцена, А. В. Дружинина, В. А. Сологуба. По дан-