ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2012

246 внимание на то, что хотя это фразеологический окказионализм, однако его значение хорошо понятно обоим братьям (и адресанту, и адресату) и поэтому не нуждается в семантизации. Мы же выводим семантику данной фразеологической единицы из контекста: семейный дом – это «дворянская богатая семья, которая относится к высшему обществу и в которой нередко есть невесты на выданье». Такие семьи, судя по описанию Толстого, представляли собой на водах обособленный клан, куда чужаки, небогатые и незнатные офицеры, охотники за богатыми невестами, были не вхожи: «Желал бы я тебе описать дух пятигорский, да это так же трудно, как расска- зать новому человеку, в чем состоит – Тула, а мы это, к сожалению, отлично пони- маем. Пятигорск тоже немножко Тула, но особенного рода – Кавказская. Например, здесь главную роль играют семейные дома и публичные места. Общество состоит из помещиков (как технически называются все приезжие), которые смотрят на здеш- нюю цивилизацию презрительно, и господ офицеров, которые смотрят на здешние увеселения как на верх блаженства. Со мною из штаба приехал офицер нашей бата- реи. Надо было видеть его восторг и беспокойство, когда мы въезжали в город! Еще прежде он мне много говорил о том, как весело бывает на водах, о том, как под му- зыку ходят по бульвару и потом будто все идут в кондитерскую и там знакомятся – даже с семейными домами , театр, собранье, всякий год бывают свадьбы, дуэли… ну одним словом, чисто парижская жисть. Как только мы вышли из тарантаса, мой офицер надел голубые панталоны с ужасно натянутыми штрипками, сапоги с ог- ромными шпорами, эполеты, обчистился и пошел под музыку ходить по бульвару, потом в кондитерскую, в театр и в собрание. Но сколько мне известно, вместо ожи- даемых знакомств с семейными домами и невесты помещицы с 1000 душами, он в целый месяц познакомился только с тремя оборванными офицерами, которые обыг- рали его дотла, и с одним семейным домом , но в котором два семейства живут в одной комнате и подают чай вприкуску. Кроме этого офицер этот в этот месяц из- держал рублей 20 на портер и на конфеты и купил себе бронзовое зеркало для на- стольного прибора. Теперь он ходит в старом сюртуке без эполет, пьет серную воду изо всех сил, как будто серьезно лечится, и удивляется, что никак не мог познако- миться, несмотря на то, что всякий день ходил по бульвару и в кондитерскую и не жалел денег на театр, извозчиков и перчатки, с аристократией (здесь во всякой го- венной крепостчонке есть аристократия), а аристократия как назло устраивает ка- валькады, пикники, и его никуда не пускают. Почти всех офицеров, которые приез- жают сюда, постигает та же участь, и они притворяются, будто только приехали ле- читься, хромают с костылями, носят повязки, перевязки, пьянствуют и рассказыва- ют страшные истории про черкесов. Между тем в штабу они опять будут рассказы- вать, что были знакомы с семейными домами и веселились на славу; и всякий курс со всех сторон кучами едут на воды – повеселиться» (письмо С. Н. Толстому от 24 июня 1852 г., т. 59, с. 183 – 184). Здесь, конечно, нельзя не вспомнить Грушницкого из «Героя нашего времени» М. Ю. Лермонтова, да и сам Толстой иронически опи- сал смешных подражателей и квазигероев своего времени в рассказе «Набег»: «Это был один из наших молодых офицеров, удальцов-джигитов, образовавшихся по Марлинскому и Лермонтову. Эти люди смотрят на Кавказ не иначе, как сквозь призму героев нашего времени , Мулла-Нуров и т. п., и во всех своих действиях ру- ководствуются не собственными наклонностями, а примером этих образцов» (т. 3, с. 22). В данном контексте единица герой нашего времени , которая, если судить по этому ее использованию, уже во времена Толстого стала крылатой, конечно, упот- ребляется иронически и дает отрицательную оценку поручику Розенкранцу. При этом крылатая единица герой нашего времени также выполняет в рассказе «Набег» текстообразующую функцию, являясь центром достаточно большого контекста про-