ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2012

216 отношение Стивы к происходящему и сразу характеризуют его личность. Но перево- ды неверно передают смысл оригинала: ни там ни там не понято значение «причина» («виной» в отличие от «виноват»), и, следовательно, получается несуразица: «вино- ват» и «не виноват» одновременно (Гарнетт: «And the most awful thing about it is that it’s all my fault – all my fault, though I’m not to blame»; Пивер и Волохонская: «And the most terrible thing is that I’m the guilty one in it all – guilty, and yet not guilty»). Однако в тех случаях, когда перед переводчиками встает любопытная пробле- ма, акцентированная автором, Пивер и Волохонская очень часто находят интерес- ные эквиваленты, одновременно ориентированные и на оригинал, и на читателя. Так, Пивер и Волохонская заново создают каламбур на английском языке вместо русского каламбура (в отличие от Гарнетт, предпочитающей описательный пере- вод). Оригинал: «К этому удовольствию примешивалось еще и то, что ему пришла мысль, что, когда это дело сделается, он жене и близким знакомым будет задавать вопрос: «Kакая разница между мной и государем? – Государь делает развод – и ни- кому от того не лучше, а я сделал развод – и троим стало лучше…»; перевод Гар- нетт: «To this satisfaction was added the fact that an idea had just struck him for a riddle, turning on his successful achievement, that when the affair was over he would ask his wife and most intimate friends. He put this riddle into two or three different ways»; перевод Пивера и Волохонской: «What’s the difference between me and the emperor ? He makes alliances and no one benefits, I break alliances and three people benefit…». В следую- щем примере Гарнетт полностью теряет каламбур, так как принимает русские слова, вставленные в немецкую фразу, за немецкие и поэтому оставляет фразу в переводе неизменной. Оригинал: «Немец уже взялся было за карман, где у него был карандаш в книжечке, в которой он все вычислял, но, вспомнив, что он сидит за обедом, и за- метив холодный взгляд Вронского, воздержался.– Zu complicirt , macht zu viel Klopot,– заключил он.– Wunscht man Dochots, so hat man auch Klopots,– сказал Ва- сенька Весловский, подтрунивая над немцем»; перевод Гарнетт: «The German was just feeling in the pocket where were his pencil and the note-book he always wrote in, but recollecting that he was at a dinner, and observing Vronsky's chilly glance, he checked himself. "Zu compliziert, macht zu viel Klopot," he concluded. "Wunscht man Dorhots, so hat man auch Klopots," said Vassenka Veslovsky, mimicking the German». Пивер и Во- лохонская очень удачно преобразовывают русско-немецкий каламбур в англо- немецкий: «The German was about to go to his pocket, where he had a pencil in a little notebook in which he calculated everything, but, remembering that he was sitting at dinner and noticing Vronsky’s cold gaze, he checked himself. ‘Zu kompliziert, macht zu viel Troubles,* he concluded. ‘Wunscht man Roubles, so hat man auch Troubles,’* said Vasenka Veslovsky, teasing the German.* Too complicated, makes too much troubles. * A man who wants roubles will also have troubles». Кроме того, как видно из примеров, Пивер и Волохонская дают комментарий с переводом немецких слов на английский, что представляется весьма уместным. Пивер и Волохонская пытаются найти «золотую середину» между одомашнива- нием и форенизацией. Они передают не столько черты русского языка, сколько черты языка Толстого. По словам Пивера, он и Л. Волохонская стремились избежать крайно- стей архаизации и модернизации («Мы не хотим перелагать «Анну Каренину» совре- менным, ориентированным на читателя языком; фактически, одним из наших принци- пов было неиспользование слов, которые не употреблялись во времена Толстого. С другой стороны, мы не хотели писать так, как мы не говорим» [Pevear, 2000]). Дейст- вительно, в переводе нельзя обнаружить ни последовательного одомашнивания, ни по- следовательной форенизации; ни повсеместной архаизации, ни постоянной модерниза- ции. Наряду с многочисленными форенизирующими транслитерациями (например,