ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2012

205 надежды, что он еще поправится, он посмотрел на меня уцелевшим глазом, в кото- ром еще мерцала и вспыхивала жизнь, и сказал твердым голосом: «Нет, я умру! Се- годня я видел Христа, и он меня простил…» [Кони, 1989, 76]. Л. Н. Толстого более всего интересовала нравственная природа человека во- обще, независимо от условий, в которых ей суждено проявляться, а Гончаров стре- мился изобразить национальную природу русского человека, его народные свойства несмотря на то или иное общественное положение. Эти моменты их сближают. Мотивы греха, жизни-смерти в последнем романе «Воскресение» звучат в оп- ределенном ракурсе: Л. Толстой обратился к традиционной для литературы теме раскаявшегося грешника. Выход автор «Воскресения» видел в моральном самосо- вершенствовании на основе нового постижения христианских идеалов, ничего об- щего с которыми, по мнению писателя, не имеет официальная православная цер- ковь. Толстой пришел к убеждению, что для постижения Бога человек не нуждается ни в специальной церковной организации, ни в церковных обрядах, а должен стре- миться к следованию Божьему промыслу путем духовно-нравственного обновления и свершения добрых дел. Писатель создал собственное религиозное учение, назван- ное «новым христианством», и отверг официальную церковь. По Толстому, непосредственное обращение к Евангелию, без всякой помощи церкви, способно преобразить человека. Главный герой «Воскресения» приходит к выводу, что люди точно так же наивно полагают, что они хозяева своей собствен- ной жизни, тогда как в действительности посланы в мир по воле Божьей и для осу- ществления Божьего промысла. А следование Божьим заповедям будто бы приведет к установлению Царствия Божьего на земле. Следует отметить, что последнее ут- верждение противоречит не только православию, но и почти всем другим христиан- ским конфессиям. Нехлюдов проникся духом Евангелия и начал новую жизнь, «не столько пото- му, что он вступил в новые условия жизни, а потому, что все, что случилось с ним, с этих пор, получило для него совсем иное, чем прежде, значение. Чем кончится этот новый период его жизни, покажет будущее». Мотивы греха и жизни-смерти у Гончарова представлены в другой традиции. Илья Обломов – выходец из полуязыческой – полухристианской Обломовки, а потому он нес на себе и ее грехи. Обломов нравственно чист, но полнота духовных стремлений ему неведома – это подтверждение, что нравственность еще не есть духовность. Важнейшим для понимания натуры Обломова становится описание его молит- венного порыва. «В горькие минуты он страдает от забот, перевертывается с боку на бок, ляжет лицом вниз, иногда даже совсем потеряется; тогда он встанет с постели на колени и начнет молиться жарко, усердно, умоляя небо отвратить как-нибудь угрожающую бурю. Потом, сдав попечение о своей участи небесам, делается покоен и равноду- шен ко всему на свете, а буря там как себе хочет» [ Гончаров, 1998, Т. 4, 66]. Именно с этой позиции наиболее ясно и полно понимается о каком «сне» Ильи Ильича Обломова идет речь в романе. Слово «сон» В «Обломове» многозначно, оно несет в себе различные смыслы. И оно же – телесно-душевная форма проявления «сна смертного», сна духовного, «сна уныния». А последний сон – сон-грех, сон- падение, отнимающий у человека надежду на спасение бессмертной души. Об этом сне говорися в молитве Василия Великого: «Тем же молим безмерную твою бла- гость, просвети наша мысли. Очеса, и ум наш от тяжкого сна лености возстави…» В то же время Гончаров указывает на то единственное, что может оправдать Обломова. Гончаров имел в виду заповеди блаженства, когда упоминал в романе