ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2012

204 в православном духе? – существует и по сей день. Вопрос о духовной жизни Гонча- рова принципиально ясен: романист думал и писал о главном в человеческой жиз- ни – о духовной смерти, очищении и воскресении человека, о приближении к идеалам Евангелия – это было основным. Религиозно-философские и эстетические взгляды, специфика авторской пози- ции и стиль позднего Толстого так же ярко выступает на первый план при обраще- нии к его последнему роману, отразившему многоаспектную деятельность писателя после духовного перелома. И именно мировоззренческие аспекты являются самыми важными, остальные находятся с мировоззрением в отношениях, если не прямой зависимости, то безусловного влияния. Главный вопрос, который поставил Л. Толс- той перед собой и перед обществом – метафизический вопрос о смысле жизни и отношении жизни к смерти. Нужно заметить – этот же вопрос во многом опреде- ляет и позицию И. А. Гончарова. И во многом именно позиции писателей по этим вопросам определяют и конфликтосферы их романов. Известно замечание Л. Н. Толстого по поводу религиозности Гончарова, про- звучавшее опосредованно через оценку другого писателя: « Конечно, это ( Ф.М. Достоевский – автор статьи ) настоящий писатель, с истинно религиозным иска- нием, не как какой-нибудь Гончаров». И. А. Гончаров не относился к числу писателей-пророков, искателей религи- озной истины, подобно Л. Н. Толстому или Ф. М. Достоевскому. Он верил просто, ровно, без «умствований», верил сердцем, а не умом. Тем не менее религиозность Гончарова многое объясняет в его творчестве и личности. Вот как оценивал религиозность писателя священник Николай Ремизов в 1912 году: «Иван Александрович Гончаров причисляется к людям, которые специ- ально о религии ничего не писали, богословскими вопросами не задавались и не ду- мали над ними, но которые при всем этом в существе своем, в глубине своей души всегда бывали очень религиозны. В этом смысле Иван Александрович был всегда, от дней детства и до конца жизни своей, глубоко религиозным христианином: скромный во всем, избегавший славы и популярности, едва ли не более всех наших писателей, Иван Александрович менее всего был расположен удивлять кого либо своей религи- озностью. Но он носил в себе удивительный родник религиозности, который во всех его произведениях временами брызжет особенною теплотою веры. Религиозные мо- менты и проявления у него не часты, но зато они так ярки и так сильны, выступают в особенно тяжелые минуты душевной борьбы, тоски и сомнений, терзающей раздво- енности настроения и мучительных колебаний… Они так возвышенны, так хорошо заражают душу, что им следует учиться» [Ремизов, 1913, 3]. Творчество Гончарова совершенно невозможно понять вне религиозного кон- текста. В этом смысле существующие на сегодняшний день интерпретации гонча- ровских романов далеко не полно раскрывают их глубинный смысл. Мы лишь рас- смотрим основные подходы к этой проблеме в аспектах – сопоставления романного творчества 2-х мастеров – И. А. Гончарова и Л. Н. Толстого. В конце своей жизни со спокойствием усталого от жизни и верующего челове- ка, И. Гончаров писал в 1889 году А. Кони: «Я с умилением смотрю на тех сокру- шенных духом и раздавленных жизнью старичков и старушек, которые, гнездясь по стенам в церквах или в своих каморках перед лампадкой, тихо и безропотно несут свое иго, видят в жизни и над жизнью только крест и Евангелие, одному этому верят и на одно надеются. «Это глупые и блаженные»,– говорят мудрецы-мыслители… Нет – это те, которым открыто то, что скрыто от умных и разумных» [Кони, 1989, 76]. По воспоминаниям А. Кони, глубокая вера в иную жизнь сопровождала его до конца. «Я посетил его за день до его смерти,– писал Кони,– и при выражении мною