ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2012

200 И. С. Урюпин Елец, Россия ИСТОРИОСОФСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ Л. Н. ТОЛСТОГО И ЕЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ПРЕЛОМЛЕНИЕ В ТВОРЧЕСТВЕ М. А. БУЛГАКОВА Тема народа, магистральная в русской литературе послереволюционной эпохи, воплощенная в монументальных эпических полотнах («Жизнь Клима Самгина» М. Горького, «Хождение по мукам» А. Н. Толстого, «Тихий Дон» М. А. Шолохова, «Преображение России» С. Н. Сергеева-Ценского), получила свое развитие и в про- изведениях М. А. Булгакова. Уже в первом романе писателя критик А. Лежнев, один из ведущих теоретиков группы «Перевал», в «Литературных заметках», опублико- ванных в журнале «Красная новь» (1925. № 7), обнаружил несомненное влияние на проблематику и поэтику булгаковского эпоса историософской концепции Л. Н. Тол- стого, провявившейся «в самом подходе к изображению личности на фоне истории» [Ребель, 2001, 57] и ее взаимодействию с народом. Как и в эпопее «Война и мир», опровергающей господствующую в европейской науке «теорию о перенесении со- вокупности воль масс на исторические лица» («как только являются революции, за- воевания, междоусобия, как только начинается история, – теория эта ничего не объ- ясняет») [Толстой, 1987, 333], в «Белой гвардии» М. А. Булгакова утверждается оче- видное противоречие между «волей масс» и действиями «исторических лиц». Пол- ностью разделяя мысли своего великого учителя, художник ХХ века иллюстрирует их фактами из современной действительности: «Жизнь народов не вмещается в жизнь нескольких людей» [Толстой, 1987, 333], самонадеянно уверенных в том, что именно они «выражают жизнь народа» [Толстой, 1987, 331]. Данная идея, по замечанию В. Б. Петрова, лежит в основе художественной аксиологии писателя: «народ определяет судьбы истории , и непонимание этого влечет за собой траге- дию» [Петров, 2003, 81] (Курсив В. Б. Петрова.– И.У.). Наблюдая за разгулом революционной стихии, М. А. Булгаков еще больше убеждался в правоте толстовской историософии: ни лидеры украинских самостий- ников во главе с Петлюрой, ни марионеточное правительство гетмана Скоропадско- го, ни большевистские вожди (Ленин, Троцкий) вовсе не выражают «волю наро- дов», слепо движимых их деспотическим авторитетом, – подлинная народная воля, остающаяся неведомой для власть придержащих, определяется «личными интере- сами» миллионов отдельных граждан – таких, как Турбины, Мышлаевский, Шер- винский, Лариосик и многие другие безвестные «герои времени». «Личные интере- сы настоящего,– утверждал Л. Н. Толстой,– до такой степени значительнее общих интересов, что из-за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий» [Толстой, 1987, 16]. А между тем этот «общий интерес» является производ- ным от интереса сугубо частного, игнорирование которого приводит к утрате сво- боды человека и, как следствие, порождает тоталитаризм в государственном мас- штабе, что, собственно, и произошло в Советской России. Выражая протест против подавления личности всеобщей политической необ- ходимостью, М. А. Булгаков в романе «Белая гвардия», а затем и в пьесе «Дни Тур- биных» намеренно оставляет за пределами своего художественного внимания соци- ально-исторический аспект происходящих событий и изображает гармоничный мир русской «интеллигентско-дворянской семьи», всей своей привычно-обыденной жизнью противостоящей хаосу истории, как некогда противостояла ему и семья Ростовых, сама не ведая того: «Только одна бессознательная деятельность приносит