ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2012

195 Р. Н. Семыкина Барнаул, Россия ; Е. А. Масолова Новосибирск, Россия ДОСТОЕВСКИЙ И ТОЛСТОЙ: ОЛЬФАКТОРНЫЙ КОД РОМАНОВ «ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ» И «ВОСКРЕСЕНИЕ» В литературном произведении запахи выступают как носители тех же смы- слов, что их источники, и являются важным компонентом построения художествен- ного мира. Исследование ольфакторного кода романов «Преступление и наказание» и «Воскресение» позволит, на наш взгляд, выявить новые точки со-прикосновения художественных миров Достоевского и Толстого. Романом скверных запахов назвал «Преступление и наказание» Р. Назиров [Назиров, 1982, 12]. Действительно, ни в каком другом произведении Достоевский так настойчиво не описывает «отрицательные» запахи летнего Петербурга: запахи пыли, известки, тухлой олифы, распивочных, дешевой краски, гниющей рыбы, про- кисшего вина и т.д. Скверные запахи даются в восприятии Раскольникова, стра- дающего от «нестерпимой вони» городских распивочных и трущоб: «<…> все это разом неприятно потрясло без того уже расстроенные нервы юноши» [Достоевский, 6, 6]. «Ольфакторная чувствительность» Раскольникова является проявлением его внутренней деструкции, его «неотмирности», чуждости этому «самому фантастиче- скому городу». Измучившие Раскольникова запахи – ольфакторные актанты города, зараженного мировой язвой, обреченного на гибель: «Все должны были погибнуть, кроме некоторых, весьма избранных. Появились какие-то новые трихины, существа микроскопические, вселявшиеся в тела людей. <…> Люди, принявшие их в себя, становились тотчас же бесноватыми. <…> Целые селения, целые города и народы заражались и сумасшествовали. <…> Люди убивали друг друга в какой-то бессмыс- ленной злобе» [Достоевский, 6, 419–420]. Онтологической метафорой этой трихины зла, всеобщего заражения и сумасшествия является запах. «Удушающая» атмосфера города вызывает у Раскольникова чувство глубокого омерзения, доводит до тошно- ты и обморока. «Воздуху-с, воздуху-с, воздуху-с», – как будто понимая это, предла- гают Раскольникову то Свидригайлов, то Порфирий Петрович. В этом «городе Смерти» у многих и возникает страшная идея убийства. Моло- дой офицер в трактире излагает теорию убийства, странным образом совпадающую с мыслями Раскольникова; эта идея витает, множится в зараженном замкнутом и «безвоздушном» пространстве «каменного мешка». Раскольников ею «надышался», «заразился», «заболел». Состояние Раскольникова описывается как реакция заболе- вающего организма, зараженного вирусом зла: «Нервная дрожь его перешла в какую- то лихорадочную; он чувствовал даже озноб; на такой жаре ему становилось холодно <…>. Голова болела <… >. “Да ты болен, что ль? – спрашивает Настя,– впрямь, мо- жет, болен”» [Достоевский, 6, 75]. Духота, вонь, угар бесчеловечных теорий угне- тающе действуют на Раскольникова, загоняют в тупик. Автор подчеркивает, что до убийства сомневающийся Раскольников сопротивляется, не дает трихине зла оконча- тельно завладеть им, поэтому Раскольникову еще пока трудно дышать этим заражен- ным воздухом, запахи еще пока раздражают, мучают его. После убийства и посеще- ния конторы, где Раскольников собирался рассказать об убийстве, он выходит на улицу, жадно вдыхая все тот же зараженный воздух, все те же отвратительные запахи – и не может надышаться: «Духота стояла прежняя; но с жадностью дохнул он этого вонючего, пыльного, зараженного городом воздуха» [Достоевский, 6, 120]. Духота, пыль, вонь в «Преступлении и наказании» становятся символами антиидеального ми- ра, а Раскольников, переступивший нравственный порог, – частью этого мира.