ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2012

173 бя? Другому как понять тебя? Поймет ли он, чем ты живешь?» – следует афористи- ческое заключение: «Мысль изреченная есть ложь». В «Silentium!» Тютчев весьма скуп на образные средства. Лишь единичные тропы встречается в трех строфах: сравнение «как звезды в ночи» в первой, мета- фора «возмутишь ключи» в параллель с душевной глубиной – во второй, нако- нец, антропоморфная метафора «пенье» «таинственно-волшебных дум». Звезды, ключи, пенье – все это внешние образы, которые находят свое место во внутреннем мире человека. Призывом «Молчи!» начинается стихотворение и это же слово заключает каж- дую из трех строф, в которых звучит уточнение призыва жить внутренней жизнью чувств: «Любуйся ими – и молчи», «Питайся ими – и молчи», «Внимай их пенью – и молчи!». Таким образом, по мысли Тютчева, внутренняя «музыка» души, богатый и разнообразный мир чувств не поддается логическому, рациональному оформле- нию. В слове так немного остается от кипения страстей в душе, что оно кажется чу- ждым, ложью. Тютчев выражает свое убеждение в трагической невозможности че- ловеческого языка выразить интуитивно познаваемую личностью истину. Такова общепризнанная интерпретация стихотворения. Л. Н. Толстой истолковал его в соответствии с собственным мировоззрением и нравственными установками. В 1906 году, составляя книгу «Круг чтения», он включил в нее стихотворение «Silentium!», сопроводив его высказываниями и раз- мышлениями философского характера. Близка тютчевской мысли о невыразимом запись Толстого на 11 августа в «Круге чтения»: «У каждого человека есть глубина внутренней жизни, сущность которой нельзя сообщить другому. Иногда хочется передать это людям. Но тотчас же чувствуется, что передать это вполне дру- гому человеку невозможно» [т. 41, с. 562]. Толстой по-своему интерпретирует «Silentium!», делая нравственные выводы из призыва к молчанию. Своеобразным эпиграфом к стихотворению, записанному под датой 30 сентября, послужили слова самого Толстого: « Чем уединеннее человек, тем слышнее ему всегда зовущий голос Бога » [т. 42, с. 107]. Молчание способствует созданию того внутреннего настроя, который, согласно мыслям писателя, является главным условием, чтобы постичь голос Бога. Ту глубину, которую отыскал в сти- хотворении великий прозаик, помогают понять приведенные им далее цитаты из Амиеля и Паскаля, а также его собственные высказывания. «По одному тому, что хорошее намерение высказано, уже ослаблено желание исполнять его» [т. 42, с. 107]. Приведенные в параллель тютчевскому афоризму «Мысль изреченная есть ложь» слова Амиеля созвучны толстовской позиции деятельного человека: не нуж- но говорить о своих добрых намерениях, иначе реализовать их в полную силу будет невозможно. «В важных вопросах жизни мы всегда одни, и наша настоящая исто- рия почти никогда не может быть понята другими» [т. 42, с. 107]. Это высказыва- ние соотносится с тютчевским: «Другому как понять тебя?» и выражает мысль об одиночестве человека. «Паскаль говорит: человек должен умирать один. Так же должен и жить человек. В том, что главное в жизни, человек всегда один, т.е. не с людьми, а с Богом» [т. 42, с. 108]. Цитата из Паскаля свидетельствует о глубоком раздумье писателя о необходимости особой душевной работы перед лицом гряду- щей смерти. Поэтому «временное отрешение от всего мирского и созерцание в са- мом себе своей божественной сущности есть такое же необходимое для жизни питание души, как пища для тела» [т. 42, с. 108]. Вот уже второе столетие многие поэты, писатели, критики, литературоведы, философы пытаются разгадать тайну «Silentium!», однако никто из них не предло- жил, по словам В. Н. Касаткиной, «такого возвышенно-этического истолкования