ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2012

15 ким он был и до учения о любви, то есть основанным на одном насилии. Христианское же учение в его истинном смысле, признавая закон любви высшим и приложение его к жизни не подлежащим никаким исключениям, уничтожало этим признанием всякое насилие, а следовательно, не могло не отрицать все основанное на насилии устройство мира» [Толстой, 1956, http://az.lib.ru/t/tolstoj_lew_nikolaewich/text_1230.shtml ] Здесь яс- но видна позиция Л. Н. Толстого по отношению к любви как главной ценности и осно- ве взаимоотношений. К. Д. Кавелин в «Задачах этики» в русле своего этического идеализма призы- вает так же к следованию идеалу любви, называя «упражнение в этической любви» «высшей школой нравственной жизни» [Кавелин, 1899, 972] Он указывает на то, что любовь заключается отнюдь не в половом влечении, дружбе или привязанности к кому-либо. Он пишет, что этика учит любить в каждом человеке не то, что он есть в действительности, но то, каким он должен быть, то есть идеальный образ человека. При этом следует, по сути, закрывать глаза на все видимые недостатки, преодолевая порю отвращение, чувство неприязни, исходя из того, что «каждый человек, каков бы он ни был по существу своему, по своей природе, есть живое воплощение идеи нормального, идеального человека, и если он в действительности почему-либо ук- лонился от этого своего типа, то все же последний в нем живет…» [Кавелин, 1899, 971] Здесь философ близок к христианским заветам любви к ближнему как к самому себе и, одновременно, любви к врагу. С первого взгляда может показаться, что К.Д. Кавелин уходит в отвлеченно- сти, от которых он сам и предостерегал, но это не соответствует действительности. Это отнюдь не абстрактная любовь ко всему человечеству разом. Это, как сам мыс- литель отмечает, что смысл любви здесь не в том, чтобы посредством отвлечения и обобщения от действительных людей подыматься до идеального образа, но в том, чтобы, как пишет философ, в отношениях с реальными людьми носить в себе этот образ и предполагать его наличие в каждом человеке. [Кавелин, 1899, 971] Похожую идею высказывает Л. Н. Толстой, говоря о том, что подлинно всеобщая любовь не может быть ни любовью к «человечеству», как к некоему сплошному цело- му, ни любовью к «человеку» вообще; она может быть только любовью ко всем людям во всей конкретности и индивидуальности каждого из них. При этом истинная любовь заключается, по Л. Н. Толстому не в том, чтобы любить тех, кто любит нас, но, как ска- зано в Библии, любить своих врагов. «Всякий старается сделать себе как можно больше добра, а самое большое добро на свете в том, чтобы быть в любви и согласии со всеми людьми. Как же получить это добро, когда чувствуешь, что одних людей любишь, а других не любишь? Надо научиться любить тех, кого не любишь. Человек учится са- мым трудным искусствам, учится читать, писать, всякой науке, ремеслу. Если бы толь- ко человек учился любви так же усердно, как он учится наукам и ремеслам, он скоро и легко научился бы тому, чтобы любить всех людей, даже тех, которые неприятны нам». [Толстой, 1910, http://az.lib.ru/t/tolstoj_lew_nikolaewich/text_0540.shtml] Тем самым Л. Н. Толстой ясно дает понять, что путь нравственного самосо- вершенствования, стремления к обретению гармонии, счастья лежит во многом че- рез соблюдение евангельских заповедей. «Бог хотел, чтобы мы были счастливы, и для того вложил в нас потребность счастья, но Он хотел, чтобы мы были счастливы все, а не отдельные люди, и для того вложил в нас потребность любви. Оттого и счастливы могут быть люди только тогда, когда они все будут любить друг друга». [Толстой, 1910, http://az.lib.ru/t/tolstoj_lew_nikolaewich/text_0540.shtml ] Так счастье ставится Л. Н. Толстым в прямую зависимость от способности действительно лю- бить, не требуя ничего в ответ, но получая удовлетворение от собственной возмож- ности светлому чувству любви.