ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2012

149 с обезьяной, которая «запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть оре- хов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченное, и этим губит себя» [Л. Н. Толстой, т. 11, с. 353]. В несколько ином варианте эта басня вошла в книги для чтения под заглавием «Обезьяна и горох» [«Азбука», 1, 67–68]. Не вошедшая в завершенную повесть 15-я глава «Крейцеровой сонаты» начи- нается с пространного монолога Позднышева о «бессознательной ревности». Он го- ворит: «Я придумывал все самые невозможные плутни с ее стороны. Я подозревал ее в том, что, совестно сказать, что она, как эта царица «Тысячи одной ночи», изме- няет мне с рабом почти на моих глазах, смеясь надо мною» [Л. Н. Толстой, т. 27, с. 315]. Здесь имеется в виду «Рассказ о царе Шахрияре и его брате». Сопоставление с известной сказкой понадобилось Толстому для того, чтобы выразительнее пере- дать душевное состояние обуреваемого ревностью человека. Интерес Льва Николаевича Толстого к Востоку был необычайно велик. Объяс- нялось это, прежде всего страстной заинтересованностью Толстого в судьбах мира и одновременно своеобразием его сложного и противоречивого мировоззрения. Он час- то обращался мыслью к истокам культуры древних народов, искал в них животвор- ные силы для грядущего обновления человечества. Писатель находил их в патриархальном укладе жизни русского крестьянства, в его честной трудовой мора- ли. Такие силы он видел и в укладе жизни восточных народов, в их традиционном миролюбии и трудолюбии, в их богатейшем культурном наследии. Отсюда его боль- шой интерес к древней философии и эпосу стран Востока, к их литературе, искусству, фольклору, ко всему тому, что он уважительно именовал «восточной мудростью». Замечательный русский писатель-эмигрант Владимир Набоков, тонкий цени- тель толстовского творчества, однажды на лекции для американских студентов своеобразно проиллюстрировал значение Толстого в русской и мировой литературе. Об этом рассказал в своих воспоминаниях один из очевидцев. Набоков погасил все лампы в зале и опустил шторы. «Зал погрузился в темноту. ...Набоков возвратился к эстраде, поднялся по ступенькам и подошёл к выключателям. “На небосводе рус- ской литературы, – объявил он, – это Пушкин!” Вспыхнула лампа в дальнем левом углу... “Это Гоголь!” Вспыхнула лампа посередине зала. “Это Чехов!” Вспыхнула лампа справа. Тогда Набоков снова спустился с эстрады, направился к центрально- му окну и отцепил штору, которая с громким стуком взлетела вверх... Как по вол- шебству в аудиторию ворвался широкий плотный луч ослепительного солнечного света. “А это Толстой!” – прогремел Набоков». Сегодня фольклор, как и литература, обслуживает все общество: можно гово- рить о всенародном устном творчестве. Идет постоянное взаимовлияние фольклора и литературы, но это взаимовлияние двух родственных искусств слова – устного и письменного, в обоих случаях искусства образного слова. Изучение фольклорных традиций в литературе, проблема фольклора в творчестве того или иного писателя – одна из наиболее распространенных в литературоведении. К уходящему фольклору должно быть очень внимательное и бережливое отношение. Литература 1.Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч.– М.: ГИХЛ, 1947.– Т. 3. 2. Толстой Л. Н. Т. 61. 3. Толстой Л. Н. Т. 8. 4. Толстой Л. Н. Т. 8. 5. Толстой Л. Н. Т. 11. 6. Азбука. Кн. 1. 7. Толстой Л. Н. Т. 27.