ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2012

148 Наряду с русским фольклором, который занимает, естественно, первое место, использовано немало пословиц, басен, сказок и легенд других народов и более все- го – народов Востока. Самая ранняя творческая связь Толстого с восточным фольк- лором относится к 1862 г. ко времени его педагогической деятельности. Как отмеча- ет исследователь творчества Толстого Э. Зайденшнур,– источником большинства народных произведений Востока, главным образом индийских сказок, притч и ба- сен, послужили Толстому два сборника, оба на французском языке: первый – под общим заглавием «Pantheon litteraire. Literature orientale» (Paris,1839) содержит соб- рание восточных сказок под названием «Тысяча и один день»; «Индийские сказки и басни Бидпая» и, наконец, «Индийские, персидские и турецкие басни и сказки» [Зайденшнур, 1960]. Работая в 70-х годах над составлением «Азбуки» и «Русских книг для чтения», которые должны были знакомить детей с богатствами мировой поэзии, Толстой переработал для них один из эпизодов III главы «Гулистана», пре- вратив его в самостоятельную сказку. Позднее, в 1904 г., он включил в сборник «Круг чтения» множество изречений Саади, выбранных из русского издания этой книги. «Круг чтения» должен был распространять в народе воззрения великих мыс- лителей, проповедовавших мир, добро и гуманность. Поэтому Толстой выбрал из «Гулистана» не поэтические картины и сцены, а мысли и изречения на темы морали. Приведем некоторые из них: «Глупому человеку лучше всего молчать. Но если бы он знал это, он бы не был глупым человеком». «Если бы не жадность, ни одна птица не попалась бы в сети». «Тот, кто хвалится, ничего не видит вокруг себя. Лучше ему быть слепым, чем видеть только себя». «Нежными словами и добротой можно на волоске вести слона». «Кто приобретает знания, но не пользуется ими, подобен тому, кто пашет, но не сеет». Наряду с такими афоризмами Саади, давно уже ставшими народными пого- ворками, Толстой включил в «Круг чтения» и более развернутые его изречения, имеющие форму притч или наставлений. Мудрость и гуманизм великого поэта про- свечивают в них сквозь несколько нарочитую назидательность: «Как ни прекрасна одежда, жалованная царем, своя грубая одежда лучше, и хотя вкусны яства богатых, лучше кусок хлеба с своего стола». «Прежде думай, потом говори! Остановись прежде, чем тебе скажут: "довольно". Человек выше животного способностью речи, но он ниже его, если делает недолжное употребление из нее». В последующих сборниках Толстого мы находим новые изречения Саади: «Если ты равнодушен к страданиям других, ты не заслуживаешь названия челове- ка». «Как вода не держится на вершинах, так и доброта и мудрость не бывает у гор- дых. И то и другое ищет низкого места». Такую же работу Толстой провел и над произведениями иранского фольклора, с которыми знакомил русскую публику. Заимствуя их из иностранных, преимуще- ственно английских и французских, сборников, он не только сам переводил их на русский язык, но и тщательно обрабатывал стилистически. В результате персидские поговорки и пословицы в сборниках Толстого звучали почти как русские, не утра- тив в то же время своей самобытности. Вот некоторые образцы «персидской муд- рости», включенные Толстым в сборник «Круг чтения» (1904–1908): «Рана, нанесенная оружием, еще может быть излечена, но рана, нанесенная языком, никогда не заживет». «Если человек ищет мудрости, он умен, но если он думает, что нашел ее, он безумен». «Истинно могуч тот, кто побеждает самого се- бя». «Если хочешь видеть месяц, то гляди на небо, а не в лужу». Впервые подобного рода использование восточного фольклора встречается в «Войне и мире». Наполеоновские войска, которые, убегая из Москвы, тащили с собой награбленное имущество, Толстой сравнил (используя индийскую басню)