ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2012

137 в предполагаемом романе должно было быть изложено «зло правления русского» [Толстой, 1936, 137]. Однако небезынтересным представляется поразмышлять, насколько точно со- ответствует такой поставленной для большого романа задаче решение ее в рамках рассказа. Думается, именно это даст возможность указать причину того, что замеча- тельную и важную для самого Толстого задумку ему так и не удалось воплотить. Кроме того, важным будет определить, так ли точны и справедливы те критические отзывы, которые получило произведение. Прежде следует сказать несколько слов об истории создания сначала романа, а впоследствии рассказа. Первые упоминания о романе появляются на страницах дневника Толстого в мае-июле 1852 года. Работая над романом, Л. Н. Толстой бес- покоится, что, живя на Кавказе, он «не в состоянии описать крестьянский быт» [Толстой, 1936, 143]. Но эта неуверенность отступает на второй план перед главной большой целью, тем более, что у самого писателя уже был свой юношеский опыт хозяйствования в Ясной Поляне в 1847 году. Однако пока длилась Крымская война, Л. Н. Толстой не мог найти времени для создания большого романа. После оконча- ния войны писатель приехал в Ясную Поляну и попытался по своему провести ос- вобождение принадлежавших ему крестьян от крепостной зависимости. И здесь он увидел, что они не доверяют ему как помещику. Жизнь убеждает Толстого в том, что решить крестьянский вопрос гораздо труднее, чем он думал. И ему пришлось вносить серьезные правки в план «Романа русского помещи- ка» – и настолько серьезные, что произведение осталось незаконченным. Однако несправедливым было бы считать, что писателю не удалось понять проблему, а также сформулировать ответ на вопрос об отношениях крестьянина и барина и об идеальном образе последнего. Те сомнения, которые уже в процессе работы над ро- маном заставили автора многое переделать, на многое посмотреть иначе, в некото- ром смысле и явились началом поиска верного решения этого непростого, но крайне важного для России вопроса. Со временем – и только на практике – Л. Н. Толстому все же удалось его разрешить. Свидетельством этому, например, можно считать за- мечание Б. М. Эйхенбаума: «Толстой и Фет не литераторы в профессиональном смысле слова (они нашли опору своей жизни в помещичьей деятельности)» [Эйхен- баум, 1928, 332]. Пока же главным, на что обращено внимание Толстого в рассказе, представля- ется обличение крепостничества, которое представлялось самым тяжким злом тог- дашней русской жизни. С этой позиции произведение Л. Н. Толстого неоднократно обсуждалось в советской критике, которая отмечала, что писатель открыто говорил в этом рассказе о том, что «главное зло крепостничества состояло в жалком, бедст- венном положении мужиков» [Толстой, 1985, 13]. И ни больницами, ни школами, ни постройкой изб, ни другими мерами, которые принимал «добрый барин» Нехлю- дов, нельзя было помочь крестьянам, пока оставалось в силе крепостное право. Чрезвычайно важной при этом представлялась сцена, в которой князь Нехлю- дов выражает удивление по поводу бедности трудолюбивого крестьянина Ивана Чуриса, а тот ему отвечает: «Да каким же нам и быть… как не бедным?» При этом Чурис просто и неопровержимо доказывает это, описывая свою жизнь и жизнь дру- гих крестьян. Слушая его, барин «испытал чувство, похожее на стыд и угрызение совести» [Толстой, 1984, 253]. То есть Чурис прямо говорит Нехлюдову, что в бедст- венном положении мужиков виновато общее положение дел. Однако не менее, а даже более важным является то, что крестьянин Чурис, в котором в свое время, критика видела смелого выразителя крестьянских чаяний, в разговоре с барином описывает, по его мнению, идеальные порядки, но они вряд