ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2012

134 Второй мужик, Захар Трифонович, в афише характеризуется как «хозяин, гру- бый и правдивый, не любит говорить лишнего» [Толстой, 1985, 14]. Речь его корот- ка, энергична, насыщена афоризмами и пословицами, для нее характерна вопросно- ответная форма: «Чего посылать-то? Дай срок. Успеем!» [Толстой, 1985, 23]; «Что ж так делать? Обида это» [Толстой, 1985, 37]. Речь его образна, богата сравнениями. «Как свинья, в корыто с ногами»,– говорит он о господах, которые, по словам ку- харки, «бесперечь едят» [Толстой, 1985, 53]. О барыне, злой и своенравной, Захар Трифонович сообщает, что «она крышу с избы рвет» – так сильно ругается. Афо- ризмы его конкретны, предметны: «Известно, окрепнет человек – крепче камня; ос- лабнет – слабее воды» [Толстой, 1985, 58]. В присловьях и поговорках Захара Три- фоновича – запевки и рефрены из народных песен, например: «Пили, ели – кудряв- чиком звали; попили, поели – прощай, шелудяк» [Толстой, 1985, 59]. Музыкально ритмичны употребляемые им пословицы: «Недаром говорится: дай за поросенка грош, посади в рожь, он и будет хорош» [Толстой, 1985, 22]. Третий мужик, семидесятилетний Митрий Чиликин (герой, которого Л. Н. Толс- той «перевел» в «Плоды просвещения» из драмы «Власть тьмы», изменив имя /Аким/, но сохранив фамилию), в списке действующих лиц охарактеризован как «нервный, беспокойный, торопится, робеет и разговором заглушает свою робость» [Толстой, 1985, 14]. Митрий Чиликин, верный патриархальным законам, передавая с поклонами гос- тинцы барину, говорит: «И не толкуй! Потому как мы много довольно… Как родители наши, скажем, вашим родителям, скажем, служили, так и мы желаем от души, а не то чтоб как… (Кланяется.) » [Толстой, 1985, 26]. Прося отсрочить уплату остальных денег за землю, он уверяет барина: «Уж это будь в надежде, себя заложим, а того не сделаем, чтоб как-нибудь, а скажем, как-никак, а чтобы, скажем, того… как должно» [Толстой, 1985, 27–28]. Почти каждую свою реплику он заканчивает вздохом: «О господи!». Вводя крестьянскую речь в комедию, Л. Н. Толстой отсеивал все случайное, не- типичное, даже «диалектизмов» в «Плодах просвещения» почти нет. Такие народные словечки, как «двистительно», нужны были писателю для того, чтобы полнее выра- зить характер героев, в частности, Первого мужика, показать его знакомство с бар- ской фразеологией, его попытку заговорить на языке, понятном для господ. Словами крестьянской речи широко пользуются люди из народа – кухарка, Таня, Семен, Яков. Так, Таня рассказывает о том, как она «засупонивает» барыню, стягивая ей корсет. Яков вспоминает, как «летось» пропала на господской службе Наталья. «Косить, па- хать, это все из рук не вывалится»,– уверяет отца Семен [Толстой, 1985, 54]. Живой, яркой крестьянской речи противопоставлены пустые и глупые разго- воры господ. Старший Звездинцев, старающийся показать себя культурным, либе- ральным барином, и Сахатов – «элегантный господин, широкого европейского обра- зования, ничем не занят и всем интересуется», как о нем сказано в афише, со всей серьезностью беседуют о том, как одна больная старушка передвинула каменную стену», сама не зная, что «она медиум». Желая показать свою «образованность», Звездинцев с увлечением произносит имена «выдающихся» спиритов: «А Крукс? А Валлас?», «Вы помните Юма?» и т. д. [Толстой, 1985, 14, 24–25]. Жена Звездинцева, Анна Павловна, «молодящаяся дама», помешанная на бо- язни микробов, уверена, что в одежде мужиков «всякая складка полна микроб: мик- робы скарлатины, микробы оспы, микробы дифтерита!» [Толстой, 1985, 38]. В лек- сиконе этой утонченной великосветской дамы французские фразы, с которыми она обращается к баронессе, перемешаны с дерзостями в адрес мужа и с бранью в сто- рону мужиков и прислуги. Речь младшего Звездинцева, Вово, и его друзей, барона Клингена (Коко) и Петрищева, выражает их ограниченность, ничтожность интересов и стремлений.