ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2012

130 маркирует духовное прозрение Дмитрия и приводит его к осознанию своей мис- сии – исполнять волю Бога. Туча становится живым существом; посылаемый тучей дождь преображает землю, возвращая ей первозданную красоту [см. Толстой, 13, 391]. Перед встречей Дмитрия со стариком облака – символ незримого Бога – усту- пают место сакральным христианским знакам – церковным куполам и крестам, ли- цезрение которых ведет Дмитрия к Богу [см. Толстой, 13, 464–465]. В христианстве река – аналог течения жизни, особое пространство между своим и чужим; вступление в реку подразумевает первый шаг к преображе- нию, ныряние в реке – поиск секрета жизни, переправа через реку – расставание с иллюзиями. Л. Н. Толстой рисует реку в Паново, Неву и широкую быструю реку в конце романа. Лицезрение Невы не приносит разрешение проблем, так как это река Петер- бурга – города чиновников и великосветских куртизанок. Первая и последняя реки безымянны и выступают как особое нравственное пространство, фиксирующее эта- пы приближения Дмитрия к воскресению. В Паново река «вбирает» в себя человека, одаривая его ощущением радости бытия. Река в Паново протекает под горой. Гора символизирует прочность, постоян- ство, вечность, «защищает» реку и сад. Купание Дмитрия в реке было сакральным актом духовного просветления. Самоотверженному девятнадцатилетнему Нехлюдо- ву мир представлялся «тайной, которую он радостно и восторженно старался разга- дывать» [Толстой, 13, 57]. В ночь грехопадения несущаяся с реки зловещая звуковая интерференция при- дает преступлению Нехлюдова чудовищный характер. Звон ломающегося льда был похож на звон разбивающегося стекла; происходит наложение двух символических значений: стекла как одной из модификаций воды и застывшей воды. В «Воскресении» с рекой связаны размышления автора-повествователя о не- однозначности человека и возможном изменении его души; сравнение людей с ре- ками задает философский план осмысления жизни, даруя тем самым каждому шанс на воскресение: «Люди как реки: вода во всех одинакая и везде одна и та же, но ка- ждая река бывает то узкая, то быстрая, то широкая, то тихая, то чистая, то холодная, то мутная, то теплая. Так и люди. Каждый человек носит в себе зачатки всех свойств людских и <…> часто совсем непохож на себя, оставаясь все между тем одним и самим собою» [Толстой, 13, 219]. Полноводная река, открывшаяся Нехлюдову че- рез десять лет в Паново, расширяет пространство возле реки, на берегах которой идет извечная крестьянская жизнь, и вовлекает людей в этнологический ритм бытия, вселяя уверенность в неизбывности жизни. Пересекая на пароме быструю широкую реку, Дмитрий вспомнил озлобленно- го умирающего Крыльцова и Катюшу, вставшую на путь добра. Река подытожила все жизненные впечатления Нехлюдова, но тот еще не может разобраться в новом знании жизни, поэтому река посылает ему Учителя – безымянного старика, который в центре реки озвучивает уже интуитивно понятую Нехлюдовым Высшую Истину, и герой осознает единение со всем мирозданием и оказывается на пороге воскресе- ния. В «Воскресении» река – нравственная субстанция, аналог вечной неискорени- мой полноводной жизни. Нехлюдов нравственно подчинил себя путешествию по Реке Жизни ради обретения себя и смысла жизни. Итак. Мифопоэтическое прочтение «Воскресения» позволяет утверждать, что этот роман написан великим христианином-праведником эпохи первохристианства, который возвращает всем реалиям бытия их христианский смысл и создает свою концепцию бытия, во многом созвучную Евангелию; Евангельская образность дик- тует Л. Н. Толстому расстановку ряда принципиально важных акцентов. «Воскресе-