ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2012

112 Вполне вероятно, что это был Кумыкский конный дивизион , который был сформирован еще в 1840 г. в составе Терского конно-иррегулярного полка и дисло- цировался в крепости Грозной, откуда производился набег. В разное время он нахо- дился под командой кумыкских командиров, какой-либо из которых, вне сомнения, был в курсе дел своего сородича Хасайхана Уцмиева и мог рассказать о них Л. Н. Толстому. Но при этом один из них – князь Али-Султан Казаналипов – не мог принять участия в набеге, так как, будучи поручиком, произведенным 20.07.1851 в штабс-капитаны, 13.12.1853 – в майоры, с 10.07.1851 до 3.11.1858. являлся офице- ром по особым поручениям при Командующем войсками Терской области. В его отсутствие дивизионом мог командовать уздень (кумыкский дворянин) капитан Алибек Пензулаев, который 29.12.1851 был произведен за боевые отличия (не ис- ключено, что к числу их был отнесен описанный выше набег) в майоры со стар- шинством и утвержден в 1862 г. в потомственном российском дворянском достоин- стве [см. Алиев, 2010, 72, 121]. Что касается значков красного и синего цвета, о которых пишет (см. выше) Л. Н. Толстой в «Набеге», то о них также мог рассказать ему, со слов Хасайхана Уцмиева, Алибек Пензулаев. Так, перед боем за Шалинский окоп, по воспоминани- ям его русских участников [Полторацкий, 1893], «неприятель 7-го числа (января) представился глазам нашим в огромных скопищах с бесчисленным количеством значков». Возможно, это были значки Хаджи-Мурата (см. его упоминание в связи с данным сражением), если иметь в виду взятые русскими в 1844 и 1847 гг., где при- сутствуют малиновый и бордовый цвета в то время, как чеченский значок, взятый в бою на р. Сунже (декабрь 1851 г.), был прямоугольным белым, с синей каймой и желтыми треугольниками в углах полотнища и надписью на арабском языке. Вместе с тем Л. Н. Толстой, в действительности, мог видеть описываемые им значки. Как отмечал русский военный историк Н. Ф. Дубровин, у Шамиля «каждый отдельный начальник имеет свой значок, но в команде его бывало таких значков не- сколько, потому что каждый джигит, уверенный в своем молодечестве, точно также мог иметь свой значок, состоящий из прибитого к древку лоскута цветной материи» [Дубровин, 1871]. Что касается дальнейшей судьбы Хасайхана Уцмиева, то, как отмечают иссле- дователи [Мусаханова, 1993; Алиев, 2010, 158–159], женитьба Х. Уцмиева в начале 50-х гг. на юной Хуршидбану (дочери последнего карабахского хана, вступившего в подданство России), которая впоследствии стала известной поэтессой под псевдо- нимом Натаван, прочно связала его имя и с Азербайджаном. Она была признанной главой одного из первых литературных обществ в Карабахе «Меджлиси ую» («Дом дружбы»). Его хорошо знал и высоко ценил известный кумыкский поэт и просвети- тель, собиратель кумыкского и ногайского фольклора, преподаватель Петербургско- го университета в 60–70-х годах ХIХ в. Магомед-Эфенди Османов (1840–1904). Ве- ликий кумыкский поэт Йырчи Казак написал стихотворение «На смерть Хасайхана Уцмиева», которое выражало общее отношение к нему литературного Дагестана как к выдающейся личности. В начале 1866 г. Х. Уцмиев обратился в соответствующие инстанции с просьбой разрешить ему выезд с новой семьей (в начале 60-х годов Х. Уцмиев расстался с Натаван) в Турцию. Однако, по представлению брата импе- ратора, Великого князя Михаила Николаевича, Главнокомандующего на Кавказе, высочайшим указом от 4 июля 1866 г. генерал-майор князь Х. Уцмиев был уволен от службы и получил распоряжение отправиться на место жительства в Воронеж, где и скончался 21 апреля 1867 г. после неудачной попытки самоубийства, предпри- нятой 9 сентября 1866 г.