ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2008

83 стой понимает человека не ограниченным его нынешнее греховным со- стоянием, но в перспективе его становления сопоставимым с Христом, ко- гда, как предрекает апостол Павел, «все придем в единство веры и созна- ния Сына Божия, в мужа совершенного в меру полного возраста Христова» (Еф. 4:13), и на этом основано неприятие Толстым революционного наси- лия во имя каких бы то ни было высоких и благородных целей: «Созна- тельно возвратиться от соблазна человеческой власти к повиновению од- ной высшей власти Бога – значит признать обязательность для себе всегда и везде вечного закона Бога» (36; 361) – любви и согласия в смиренном ис- полнении предначертанного Отцом, тогда как на глазах и памяти писателя в начале XX века второй раз после смутных 60-х гг., освоенных в онтоло- гическом статусе в «Войне и мире», разыгрывается драма перекодировки общественного сознания и духовного опустошения человека одержимо- стью непомерной гордыней, и писатель воспринимает и оценивает свер- шающееся с позиций христианской аксиологии. 10 ноября 1905 г. Толстой получил анонимную телеграмму с упрека- ми и осуждением как виновник и едва ли не вдохновитель наступившей смуты, хотя его позиция по вопросам оценки современного движения была хорошо известна как в России, так и за рубежом и ясно выражена в ряде статей: «Единственное средство», «Неужели так надо?», «Где выход?», «К рабочему народу», «Одумайтесь!», «Об общественном движении в Рос- сии» и др. На следующий день, 11 ноября, Толстой отправляет письма А. Б. Гольденвейзеру, И. И. Горбунову-Посадову, М. М. Молчанову и Г. А. Ру- санову. Со всеми адресатами он был в доверительных и дружественных отношениях и поэтому вступает в диалог с ними по злободневным пробле- мам современности. А. Б. Гольденвейзеру Толстой пишет, что проникающее во все сферы жизни насилие должно быть «признано … преступлением» и «поднявший меч от меча погибает» (76; 48–49). В этих мыслях и оценках выявляется христианское толкование творившегося и губительного для че- ловека беззакония, будоражащего умы и сердца разных поколений. В пись- ме к М. М. Молчанову Толстой повторяет слова об обреченности поднявше- го меч, к каковым себя не причисляет, в который раз поражаясь непонима- нием его воззрений на человека и мир, как, например в ситуации спора с Церковью, что отметил А. Б. Гольденвейзер: «<…> я всю жизнь занят ре- лигиозными вопросами и вне их не вижу смысла в человеческом существо- вании, а так называемые религиозные люди считают меня безбожником» 1 . 1 Гольденвейзер А. Б. Вблизи Толстого: воспоминания.– М., 2002.– С. 121–122. Толстой, не признавав- ший никакой власти, кроме Божеской, не мог согласиться с церковными притязаниями на духовную власть над человеком, что и было сущностью разногласий с Церковью, которая «одела христианство, обещающая благо людям, для того, чтобы с ним вместе проникнуть в среду людей и завладеть ими, в одежды чуждые христианству» (54; 139). И в такой духовной подмене идеалов Толстой усматривает один из истоков революционных настроений русского народа, перед которым он, признавался, благого- вел: «У него религия, философия, искусства свои» (Маковицкий Д. П. У Толстого: 1904–1910. Кн.1.– М., 1979.– С. 298).