ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2008

77 стояния скуки, шумного рассеяния и душевного сна, в котором находились эти люди, они вдруг незаметно перенесены были в совершенно другой, за- бытый ими мир. То в душе их возникало чувство тихого созерцания про- шедшего, то страстного воспоминания чего-то счастливого, то безграничной потребности власти и блеска, то чувство покорности, неудовлетворенной любви и грусти. /…/ Сам собой лился в душу каждого какой-то прекрасный поток давно знакомой, но в первый раз высказанной поэзии» (5, 30). По существу Толстой принимает участие в длящемся не одно столетие споре о «роли здравого смысла» в жизни человека (над этим думали Моль- ер, Бальзак, Пушкин. Гоголь, Чехов…). В финале «Альберта» художник Петров характеризует героя как «лучшего и счастливейшего», как любя- щего «одно – красоту, единственное несомненное благо в мире». Вместе с тем у самого героя возникают сомнения в связи с обозначившейся дис- гармонией между его высоким искусством и его частной жизнью. Любо- пытно в данном контексте наблюдение В. Набокова: «Здравый смысл рас- топтал множество нежных гениев, чьи глаза восхищались слишком ранним лунным отсветом слишком медленной истины; здравый смысл пинал пре- лестнейшие образцы новой живописи, поскольку для его прочно стоящих конечностей синее дерево – признак психопатии; по наущению здравого смысла уродливое, но могучее государство крушило привлекательных, но хрупких соседей, как только история предоставляла шанс, которым грех не воспользоваться. Здравый смысл в принципе аморален, поскольку естест- венная мораль так же иррациональна, как и возникшие на заре человечест- ва магические ритуалы. В худшем варианте здравый смысл общедоступен и потому он спускает по дешевке всё, чего ни коснется. Здравый смысл прям, а во всех важнейших ценностях и озарениях есть прекрасная округ- ленность – например, Вселенная или глаза впервые попавшего в цирк ре- бенка» (11). Если что-то по-настоящему угрожает культуре, сегодня осо- бенно интенсивно дрейфующей по направлению к интеграции, к синтезу, то это философия здравого смысла: именно она, прокламируя принципы нетерпимости (по отношению к человеку из другого города, другой стра- ны, другого цвета кожи, просто – «чужого», «аутсайдера»), может привес- ти к апокалипсису (примеры в новейшей истории есть). Но некий итальян- ский культуролог, лингвист, писатель настроен в целом оптимистично: «… расисты (по теории) должны быть вымирающей расой. Какой-то римский патриций не мог снести, что гражданами Рима становились и галлы, и сарматы, и евреи, такие, как св. Павел, и что на императорский трон ста- ло можно претендовать даже африканцам (куда они и водрузились в конце концов). Этот патриций теперь забыт, история вытерла о него ноги. Рим- ская цивилизация была цивилизацией метисов. Расисты скажут, что пото- му она и развалилась. Но на развал ушло пять сотен лет. Я сказал бы, что подобный прогноз позволяет и нам строить планы на будущее» (12).