ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2008

234 лах, а самой жизнью, из которой они получают необходимые «разнообраз- нейшие влияния». Человек, сформировавшийся в такой среде, обязан пре- жде всего «европейской славянской природе, а ещё более своему древнему христианству». Анализируя состояние воспитания в условиях глухих рус- ских деревень, он замечает, что «вы не найдёте там почти никаких следов европейской цивилизации, но тем не менее заметите в характере жителей много природного славянского ума и добродушия и глубокие следы хрис- тианства, которые, может быть, тем глубже, чем древнее» (10, 32). Ушинский отмечал, что «всем народам, которых мало коснулась ци- вилизация, свойственна патриархальная нравственность», а в русском на- роде она, к счастью, сохранила свои традиции. Но по мере образования на- рода, по мере проникновения образования в низшие слои народа происхо- дит, по мысли Ушинского, печальное явление, которое заключается в том, что цивилизация начинает оказывать разрушительное воздействие на пат- риархальную нравственность, если она не несёт с собой общечеловеческой нравственности. Л. Н. Толстой не одобрял свободного воспитания в смысле анархии и недозволенности. Он подчёркивал, что «если ребёнку предоставить воз- можность делать всё, что ему хочется, то выйдет то, что называют «бало- ванными детьми». Нужно, чтобы в ребёнке началась внутренняя борьба, чтобы он сам привыкал бороться с собой и чем раньше начнётся борьба, тем лучше» (12, 211–215). Он полагал, что особенно важно стимулировать в растущем человеке внутреннюю борьбу, чтобы в процессе побуждаемого таким образом его духовного развития он дошёл до понимания того, что не возможно вну- шать ему угрозой, силой. Свобода в воспитании по Толстому означает оп- ределенную форму побуждающего воздействия на ребёнка, при котором он, не подвергаясь непосредственному давлению со стороны воспитателя, но постоянно находясь в сфере его интеллектуального и нравственного влияния, наиболее полно может проявить себя во всех областях своей дея- тельности (11, 119). Нельзя согласиться с В. В. Зеньковским, который утверждал, что «от первоначального отрицания права воспитывать детей, от педагогического анархизма Толстой под конец пришёл к противоположной программе – не- религиозного воспитания «вообще», а навязывание детям того учения, ко- торое он сам проповедовал» (13, 11). Свою систему образования он всегда глубоко осмысливал, научно обосновывал и пытался апробировать на практике. Л. Н. Толстой всегда верил в творческие силы ребёнка, в его внутрен- нее стремление к раскрытию всех его внутренних сил, необходимость пол- ной свободы для детской самодеятельности. Для него была хороша та школа, которая была бы нашей маленькой педагогической и одновременно религиозной общиной, «состоящей из детей, руководителей и родителей».