ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2008

172 изменяющейся жизни и независимо от своего создателя. Стиль и язык Тол- стого начинает жить в контексте каждого нового времени. Один из ярких примеров – название романа «Война и мир», которое при изначальном « и восьмеричном» с отменой « i десятеричного» стало совмещать в себе все значения: от вложенного Толстым – «согласия, отсутствия разногласий, вражды или ссоры» до «человеческое общество как единство». Сознание начала XXI в., отличающееся крайней дискретизацией, сег- ментированностью при глубокой профессионализации и многоаспектном видении каждого фрагмента действительности, расчленяет язык произве- дений Толстого на отдельные сцены, отдельные монологи, которые сами по себе могут становиться объектом лингвистического исследования. Тут срабатывает не общефилологическая методология, а психолингвистиче- ские, социолингвистические, когнитивные и прочие самые современные научные парадигмы. Толстовский текст удивительно интересен с точки зрения репрезента- ции в нем многих психических особенностей: например, русской эмоцио- нальной картины или обращенной внутрь человека «воронки» познания окружающей действительности. Психолингвистические методики модели- рования и эквиваленции, синтеза и анализа восприятия мира через язык позволяют увидеть специфику сознания человека XIX в., на фоне которой яснее понимаешь ментальные механизмы XXI столетия. Показателен еще один факт. Ткань толстовского текста в её протя- жённости (вне зависимости от того, позитивно или негативно к этому от- носиться) воспринимается абсолютно по-разному читателями прошлого и настоящего. Большинство литературоведческих и лингвистических про- чтений крупных произведений Толстого, оставленных наукой XX в., видят пространство толстовского языка, показывая узлы сцеплений мировой кар- тины и анализируя, как это делается автором композиционно и в совокуп- ности деталей внешней изобразительности. При таком подходе важна сцепка характеров, сцен, стилевые сбои, смена повествования и философ- ского размышления, соотношение их объемов и т. д. Всё это достаточно исследовано и профессионалам хорошо известно. Нынешнее время в подавляющем большинстве текстуальных штудий не обращает внимания на эту протяженность, зато укрупняет единичные детали и видит каждый отдельный узел повествования в перспективе бес- конечности. Так, любая психологическая сцена Толстого может много- кратно моделироваться индивидуальным языковым сознанием и выявлять в сравнении с оригиналом все новые и новые особенности человеческого мышления и речи в данной ситуации. Весьма интересна в этом аспекте аналогия со сценическим подходом к текстам Толстого. XX век знал немало попыток постановки фрагментов романа «Анна Каренина» на театральных подмостках и в кино. Знаменитая МХАТовская «Анна Каренина» В. И. Немировича-Данченко 1937 года пы-