ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2008г.Ч1.

90 гармоничнее этого счастья. И ринься бодрый, самовластный В сей животворный океан – Тютчева «Весна», которую я всегда забываю зимой и весной невольно твержу от строчки до строчки [Цит. по Гудзий 1929, 203]. Настроение поэтического текста может ощущаться писателем как собственное. Так, во введении к своим «Воспоминаниям детства» Толстой сообщает, что замысел воспоминаний о своей жизни совпал у него с болезнью. «И во время невольной праздности болезни <…> мысль моя всё время обращалась к воспоминаниям, и эти воспоминания были ужасны. Я с величайшей силой испытал то, что говорит Пушкин в своем стихотворении «Воспоминание». Далее приводится целиком вся первая половина стихотворения, кончая словами: «Но строк печальных не смываю», и затем следует оговорка: «В последней строке я только изменил бы так: вместо: строк печальных... поставил бы: строк постыдных не смываю» [Гудзий, 1929, 197]. Противоречивы и мнения писателя о поэзии. Приведенная выше оценка стихов, среди которых и категорические высказывания о поэзии как о неуважении к слову (в одном из писем он называет стихи умственным развратом) абсолютно не совпадает с теми предикатами аффективного значения, которые употребляет Л.Н. Толстой по отношению к отдельным поэтическим текстам или к творчеству отдельных поэтов. Чаще всего это глаголы восхищался, восторгался . Ср.: Толстой в восторге от « превосходного » стихотворения, посвященного памяти А.Л. Брежской. «Это вполне прекрасно – пишет он. – Коли оно когда-нибудь разобьется и засыпется развалинами, и найдут только отломанный кусочек: в нем слишком много слез, то и этот кусочек поставят в музей и по нем будут учиться»…«Лев Николаевич …прочел вслух стихотворение Алексея Толстого, тогда запрещенное цензурой – «Сон Попова». Читал стихи он очень просто и как-то удивительно понятно, вразумительно. Читая, смеялся до слез, так что читал с трудом. Несколько раз и после в Ясной он читал при мне «Сон Попова» и всегда восторгался этой вещью и читал ее со смехом и слезами». Как вспоминают современники, при восприятии поэтических текстов эмоциональное переживание Л.Н. Толстого могло достичь степени катарсиса (душевного потрясения). Ср.: Лев Николаевич сказал: «…Вот я счастлив, что нашел истинное произведение искусства. Я не могу читать без слез. Я его запомнил. Постойте, я вам сейчас его скажу»... Лев Николаевич прочел тютчевское «Сумерки» тихим, прерывающимся голосом, почти шепотом, задыхаясь и обливаясь слезами…» [Гольденвейзер, 1959, 56-57]. Таким образом, по отношению к поэзии очень ярко выражена избирательность мышления Л.Н. Толстого. Сознательные установки на неприятие поэтического творчества вступают в противоречие с языковыми