ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2008г.Ч1.

72 Якорь является христианским символом надежды (Шейнина Е.Я., 2006, 242). Такое значение символа помогло писателя выразить свои представления о любви как чувства прочного, основательного. Такая интерпретация образа стимулирует его положительную эмоционально- оценочную интерпретацию. Любовь отождествляется Л.Н. Толстым как ключ от замка жизни: … как ключ, сделанный только к этому замку, человек в душе своей находит чувство, которое даёт ему то самое благо, на которое, как на единственное возможное, указывает ему разум. И чувство это не только разрешает прежнее противоречие жизни, но как бы в этом противоречии и находит возможность своего проявления. (О жизни, Т. 26, 382-383) Несомненно, что такой образ несёт положительную эмоционально- оценочную интерпретацию. Ряд косвенных номинаций тяготеет к антропоморфному культурному коду. Так, плотские отношения мужчины и женщины Л.Н. Толстой сопоставляет с трупом. Связь мужа с женою не основана на договоре и не на плотском соединении. В плотском соединении есть что-то страшное и кощунственное. В нём нет кощунственного только тогда, когда оно производит плод. Но всё-таки оно страшно, так же страшно, как труп. (14.02.1870 Записная книжка № 3, Т. 48-49) Данный образ позволяет мыслителю выразить свои представления: такие отношения не имеют продолжения, противопоставлены живому, естественному. Естественно, что данный образ вызывает пейоративную эмоционально-оценочную интерпретацию. Один из любимых приёмов Л.Н. Толстого – использование акциональных квазистереотипов, то есть образов, отражающих целые сценарии. Они отличаются наглядностью, доступностью восприятия, дидактизмом. Продуктивны сценарии, в которых любовь предстаёт в виде вскармливающей ребёнка матери. Мать, кормящая ребёнка, прямо отдаёт себя, своё тело в пищу детям, которые без этого не были бы живы. И это- любовь. Так же точно отдаёт себя, своё тело в пищу другому, всякий работник для блага других, изнашивающий свое тело в работе и приближающий себя к смерти. (О жизни, Т. 26, 393). Половые отношения, нравственную неразборчивость писатель уподобляет небрежному труду крестьянина. А то ведь это всё равно, как если бы земледелец не считал посевом тот посев, который не удался ему, а, сея на другом и третьем месте, считал бы настоящим посевом тот, который удаётся ему. (Крейцерова соната, (1887-1889), Т. 27, 91) Доминирование научного сознания толкает писателя к использованию образов научного кода. Так, любовь сравнивается с дробью. …любовь есть предпочтение других существ себе… Величина любви есть величина дроби, которой числитель, мои пристрастия, симпатии к другим, - не в моей