ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2008г.Ч1.

70 жизненный цикл, некоторые реакции сопоставимы с реакциями человека на внешние воздействия. Благо жизни такого человека в любви, как благо растения в свете, и потому, как ничем незакрытое, растение не может спрашивать и не спрашивает, в какую сторону ему расти, и хорош ли свет, не подождать ли ему другого, лучшего, а берёт тот единый свет, который есть в мире, и тянется к нему, - так и отрекшийся от блага личности человек не рассуждает о том, что ему отдать из отнятого от других людей и каким любимым существам, и нет ли какой ещё лучшей любви, чем та, которая заявляет требования, - а отдаёт себя, своё существование той любви, которая доступна ему и есть перед ним. Только такая любовь даёт полное удовлетворение разумной природе человеку. (О жизни, Т. 26, 392) Зарождение любви, как и у растения, начинается из корня. Истинная любовь, прежде чем сделаться деятельным чувством, должна быть известным состоянием. Начало любви, корень её, не есть порыв чувства, затемняющий разум, как это обыкновенно воображают, но есть самое разумное, светлое и потому спокойное и радостное состояние, свойственное детям и разумным людям. (О жизни, Т. 26, 390). Любовь-растение – плодоносящее: …увидит плоды своей любовной деятельности не только в себе: в великой радости любви, но и в следах, которые неизменно на других людях оставляет эта деятельность. (Благо любви, Т. 37, 364). Именно настоящую любовь великий гуманист сопоставляет с плодоносящим деревом, все другие виды любви писатель уподобляет дичку, не приносящему никаких плодов. Страстность предпочтения одних людей другим, называемая неверно любовью, есть только дичок, на котором может быть привита истинная любовь и дать плоды её. Но как дичок не есть яблоня и не даёт плодов или даёт плоды горькие вместо сладких, так и пристрастие не есть любовь и не делает добра людям или производит ещё большее зло. И потому приносит величайшее зло миру и так восхваляемая любовь к женщине, к детям, к друзьям, не говоря уже о любви к науке, к искусству, к отечеству, которая есть ничто иное, как предпочтение на время известных условий животной жизни другим. (О жизни, Т. 26, 389) Ложную любовь философ сопоставляет с сорной травой: Любовь эта, в которой только и есть жизнь, проявляется в душе человека, как чуть заметный, нежный росток среди похожих на неё грубых ростков сорных трав, различных похотей человека, которые мы называем любовью. Сначала людям и самому человеку кажется, что этот росток, - тот, из которого должно вырастать то дерево, в котором будут укрываться птицы, - и все другие ростки всё одно и то же. Люди даже предпочитают ростки сорных трав, которые растут быстрее, и единственный росток жизни глохнет и замирает; но ещё хуже то, что