ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2008г.Ч1.

57 ней автор говорит: «она была на «ты» со всеми». Здесь местоимение единственного числа свидетельствует о демократизме и внутренней свободе героини. Четвертая ситуация контрастного использования местоимений «ты» – «вы» также отражает социальную иерархию – это общение дворян с прислугой. Один из типовых контекстов контрастного использования местоимений второго лица, он имеет у Л.Н. Толстого свою специфику. Здесь, во-первых, встречаем персонажей, произносящих «ты», только потому, что они не приучены к дифференцированному использованию форм обращения: например, Алешка из рассказа «Алеша Горшок» «был мужиковат, и одет плохо, и обхожденья не было, всем говорил “ты”» 2 . Во- вторых, (что Л. Толстым оценивается негативно) персонажей, занимающихся пустым «либеральничаньем», как в рассказе «Ягоды» (1905): (11) – Ямщик беспокоится... – Скажите ему (петербургский гость всем лакеям говорил «вы» и гордился этим), что я поеду скоро. И за лишнее заплачу. Указание на то, что обращение на «вы» ко всем лакеям, есть предмет гордости петербургского гостя, – еще одна характеристика узости взглядов, которую задает интродуктивное описание его (вкрапления несобственно-прямой речи вводят ироническое отношение повествователя к этому персонажу: «Барин этот – либеральный деятель, участвовавший во всех комитетах, комиссиях, подношениях, хитро составленных, как будто верноподданнических, а в сущности самых либеральных адресов »). Напротив, искренни в употреблении неконвенционального обращения по отношению к господам слуги. В повести «Смерть Ивана Ильича» знаменателен следующий эпизод: (12) Страшный, ужасный акт его умирания, он видел, всеми окружающими его был низведен на степень случайной неприятности, отчасти неприличия (вроде того, как обходятся с человеком, который, войдя в гостиную, распространяет от себя дурной запах), тем самым «приличием», которому он служил всю свою жизнь; он видел, что никто не пожалеет его, потому что никто не хочет даже понимать его положения. Один только Герасим понимал это положение и жалел его. И потому Ивану Ильичу хорошо было только с Герасимом. Ему хорошо было, когда Герасим, иногда целые ночи напролет, держал его ноги и не хотел уходить спать, говоря: «Вы не извольте беспокоиться, Иван Ильич, высплюсь еще»; или когда он вдруг, переходя на «ты», прибавлял: «Кабы ты не больной, а то отчего же не послужить?». Один Герасим не лгал, по всему видно было, что он один понимал, в чем дело, и не считал нужным скрывать этого, и просто жалел исчахшего, слабого барина.