ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2008г.Ч1.

35 носителя имени. Но таким он предстает в общественном сознании. Чем лучше мы знаем того или иного человека, тем более целостным представляется его образ. Чем наше знакомство поверхностнее, тем менее реальным образом мы располагаем» [2007, 367]. Как справедливо считает А.В. Суперанская, лишь небольшое число имен (по сравнению с общим количеством) известно многим (едва ли всем) членам языкового коллектива как наделенные особым лингвокультурным потенциалом. Они активны в дискурсе (хотя, конечно, не так, как имена наших близких). Именно их многие считают прецедентными [2007, 371]. Е.С. Отин, автор Словаря коннотативных собственных имен [2006], не употребляет термин прецедентные имена, предпочитая ему словосочетание коннотативные собственные имена , или коннотонимы , относя к ним такие, например, как Ходынка, Соловки и пр. Как видим, прецедентные имена, хотя и не понимаются исследователями однозначно, все же имеют уже нечто общее. Мы делаем попытку рассмотреть примеры прецедентных имен в широком понимании этого термина в романе Л.Н. Толстого «Война и мир». Как известно, в литературном произведении встречаются реальные онимы (антропонимы и топонимы) и придуманные. Кстати, можно сказать, что реальными и выдуманными могут быть практически единицы всех ономастических разрядов, кроме мифонимов, библионимов и теонимов – они, естественно, вымышлены, хотя именно они часто становятся прецедентными. Мы обратим внимание на примеры антропонимов – именований лиц и топонимов – именований географических объектов. Так, в романе представлено именование реального лица – французского императора Наполеона Бонапарта . Толстой по-разному оценивает своего героя, но в целом коннотации носят негативный характер. И именование его либо официально (Бонапарт, Наполеон, Наполеон Бонапарт, император Наполеон), либо носит разговорный сниженный характер (Бонапарте, Буонапарте, Бонапартишка), а нарицательные существительные, в контексте которых имя используется, ярко оценочны. В эпизоде, где решается вопрос, как адресовать письмо императору, видим следующее обращение: «узурпатору и врагу человеческого рода» [Т.3, 465]. «Маленький, ничтожный человек», - так воспринимает раненый князь Андрей своего бывшего кумира [Т.3, 516]. Кумир развенчан очень быстро! Естественно, представлен в тексте романа (особенно в начале повествования) образ великого полководца; образ единоличного властителя, лидера; образ великого человека. Но главное, что