ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2003г. Ч.1.

XXIX Международные Толстовские чтения. Часть 1 в трактатной форме, давали возможность писателю систематизировать, логически выстраивать свои размышления над вопросами бытия. Но это никак не могло отвечать требованию «заразительности» искусства, тре­ бованию, особенно актуальному для дальнейшего распространения вло­ женных в произведение идей. В то же время острое осознание чудовищного духовного состояния общества заставляло Толстого (при его редкой «невозможности молчать») работать в области просвещения — публицистические статьи, обращения, народные рассказы и, конечно же драма, к которой Толстой, признавая ее «страшной силой» (35, 276), предъявлял особенно жесткие требова­ ния. Ведь степень впечатления, производимого драматическим произведе­ нием, непосредственным соучастием (внешне пассивным) в изображен­ ном действии, огромна. Поэтому Толстой ожидал наибольшего эффекта воздействия на общество, на саму действительность именно от драмы. Кроме этого, особенно привлекала Толстого в драме и возможность вос­ создания объективной действительности и ее моделирования. Однако здесь автор, хоть он и является организующим началом, придающим цельность всей пьесе, лишен собственного голоса, он как бы растворен в репликах персонажей, в самом действии. Растворен так же, как гармония — в кажу­ щемся хаосе мельчайших крупиц, составляющих мироздание. Однако вместе с выбором между этими двумя типами авторского са­ мовыражения Толстого непреодолимо влекло к художественному («хочется писать художественное» (51, 115)), более свободному от каких-либо струк­ турных канонов. А позволить себе «бессознательное», «праздное» творче­ ство (т. е. не направленное на духовную работу) он не мог. Поэтому-то, очевидно, и не столь важно в данном случае, что под­ разумевает Толстой в цитируемом высказывании под словом «драма»: абстрактную форму или замысел конкретной пьесы — «И свет во тьме светит», как предположил В. А. Жданов в своем фундаментальном труде «Творческая история романа Л. Н. Толстого "Воскресение"» [3]. Итак, учитывая все сказанное, можно заключить, что проблема соотношения содержания и формы в романе «Воскресение», которая существует в литературоведении по сей день, восходит к творческой лаборатории самого писателя. Как-то, еще в 1889 г., Толстой записал в дневнике: «Просветляется одна точка в писании. Может быть, сегодня... начну, что — сам не знаю, но о чем — знаю» (50, 5). Если допустить определенную терминологи­ ческую вольность и соотнести контекстуальное местоимение «о чем» 96