ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2003г. Ч.1.

и мир> концепции праведничества в споре с комплексом идей эпохи духовной смуты. Широта прежде недоступного сознанию слаженного мироздания открывается Пьеру под воздействием освобождающей силы, когда он начинает понимать себя частью целого после того, как его не пустили к французским солдатам, с которыми ему хотелось поговорить: «Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. “И все это мое, и все это во мне, и все это я! — думал Пьер... < ...> Он улыбнулся и пошел укладываться спать к товарищам”» (12, 106). Теперь Пьер «научился видеть великое и бесконечное во всем», тогда как ранее он « вооружался умственной зрительной трубой» (12, 141). Преодоление ограниченности жизненного пространства и созерцание бесконечного и неисчерпаемого духовного мира стало в нравственном преображении героев романа-эпо- пеи фактом победы над заблуждениями и безверием: князь Андрей, по­ думав о Наташе, видит ее, взволнованную и преисполненную любви, рядом с собой, а Пьер Безухов постигает глубинную целостность мироз­ дания, в котором он всего лишь песчинка. Нравственное воскресение как обретение духовной опоры и осво­ бождение от растлевающих влияний смирения отражается на глубин­ ных уровнях человеческой природы Пьера, когда он после освобожде­ ния из плена, как духовного, так и военного, видит сон, выявляющий архетип его мировосприятия. Если под Можайском во сне после Боро­ динского сражения Пьер душевно прозревает благодатную перспективу преображения мира — «...сопрягать надо, сопрягать надо!» (11, 294), воплощающую принцип единораздельной целостности как условие многомерности и жизнеспособности, то теперь Пьер уже не устремлен в будущее, но констатирует понятое и освоенное его духовным опытом самоопределения. Живой, колеблющийся шар, символизирующий сла­ женность мироздания, возникает в памяти Пьера как обобщение его духовного опыта и определяет вектор дальнейших его жизненных иска­ ний в формате соборного миропонимания. Пьер воспринимает прони­ кающую в него чарующую простоту исконной ясности мироустройства и силой интуиции постигает истину Богоуставленности бытия и сотво­ ренного с любовью и для любви мира: «Жизнь есть все. Жизнь есть Бог. < ...> Любить жизнь, любить Бога» (12, 158). Так в духовных глубинах Пьера преломляется ключевая для православного миропонимания мысль о любви, предначертанной человеку как содержание его духовной жиз­ ни и форма самовыражения в координатах мира, диалога с окружаю­ щими и Небесным Отечеством. XXIX Международные Толстовские чтения. Часть 1 90