ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2003г. Ч.1.
что мир развивается по особым законам, которые неподвластны его жаж дущему уму. Но любовь позволяет преодолеть ограниченность земной судьбы, выводя героя своим светом к Высшей истине: «Он чувствовал, что любовь спасала его от отчаяния и что любовь эта под угрозой отчая ния становилась еще сильнее и чище» (19, 75). В отличие от Левина, Каренина начинает свое движение к их встре че внутренне цельной и спокойной, нашедшей в Италии рядом с Вронс ким то, ради чего они и вышли за пределы бытового пространства,— счастье: «как ни искренно хотела Анна страдать, она не страдала» (19, 31). Встреча с художником Михайловым символична: изображая Христа человекобогом, он сумел заглянуть в потаенные глубины Анны, воплотив ее душевные движения в портрете, в котором передал ее внутреннее состояние, соприродное своему — лишенному высоты веры: «Я не мог писать того Христа, которого у меня нет в душе» (19, 43). В этом смысле Михайлов в силу своей ценностной ориентации выводит истинный образ Анны, узнанный Вронским на картине, открывая его убогость и обворожительную страстность. Характерно, что духовное на чало героев выявляется в столкновении с ними людей, близких их уст ремленности к добру (Левин ведет диалог со священником) или греху (Каренину пишет художник-атеист). Возвращение домой, однако, при носит Анне страдания: ведь она вынуждена считаться с нормами, выра ботанными обществом, которые она в своем бунте и пыталась преодо леть. Злоба, ненависть, безразличие к судьбе человека стали основами той морали, с точки зрения которой свет судил ее и которая оправдывала уничтожение изменившего ей. Так, Каренин чувствует, что «...люди унич тожат его, как собаки задушат истерзанную, визжащую от боли собаку» (19, 76), но при этом сам уже похоронил для сына Анну, за которую тот и молится, как за умершую. Каренина же «испытала чувства человека, выставляемого у позорного столба» (19, 106), придя в театр в надежде на понимание окружающих и в поиске нравственной опоры, но жизнь света, как замечает Вронский,— это ад, от которого и бежит героиня навстречу спасительной для нее стихии. Именно поэтому в разговоре с Долли она признается, что рождение детей для них с Вронским — обуза, которую ей не вынести, ибо они окажутся разменной монетой в этом замкнутом порочном круге, развязать который нет никакой воз можности. Левин же, напротив, появление новой жизни ждет как воли Бога, к которому он обращается за помощью и поддержкой: “Господи, помоги! прости, помоги!” — твердил он как-то вдруг неожиданно пришедшие XXIX Международные Толстовские чтения. Часть 1 64
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy ODQ5NTQ=