ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2003г. Ч.1.

'А__ XXIX Международные Толстовские чтения. Часть 1 прозе тому множество примеров (F. Hohler, М. Wander, M.-L. Kaschnitz и др.)' Весьма показательно также, что в недавней книге И. Шайтлер «Deutsche Gegenwartsprosa seit 1971» (2001), где классифицированы течения, направления и жанры литературы последних десятилетий, разделов «Детская литература» или «Те,via детства» нет вообще, зато есть VAterliteratur — романы об отцах, жанровым признаком которых выступает конфликт отцов и детей и тема расчета детей с отцами. И все лее подобные разрывы традиции вряд ли могут означать ее распадение, скорее наоборот, они парадоксально характеризуют внутрен­ нюю непрерывность культурной и литературной истории, ее «стояние на месте и стемительный бег» (А. В. Михайлов). Современное «отторже­ ние» от классики говорит о постоянной потребности в ней (Фосскамп) и оборачивается такой встречей культур, благодаря которой становится возможным самоосмысление современной литературы, обретение ею «своего» в опыте понимания «чужого» (Г.-Г. Гадамер). Тем самым, если тема детства имеет относительно частное значение в силу самой постановки вопроса и в качестве темы выступает как один из феноменов культуры, то в образе детства писателя уже может быть увидено некое скрещение дорог разных типов культуры, когда пути ста­ новления литературного сознания меняют свой ход, начинают пролегать в каких-то иных координатах. Потому при видимых разрывах с тради­ цией и кажущемся отсутствии преемственности интерпретация темы детства писателя может открыть многое — во внутренних основаниях своей культурной эпохи, в ее языке и в самом непрерывном становлении литературной истории. Читатель здесь имеет дело с движением традиции самоистолкования культуры. Его осуществляет, берет на себя писатель, если он обращается к самоосмыслению (А. В. Михайлов), к пониманию своего «я» и призвания художника. «Детство» Л. Толстого, как и вся автобиографическая трилогия в це­ лом,— и начало традиции в русской литературе и ее классический обра­ зец. Это произведение, очевидно, сыграло для русской культуры ту же роль, что и «Поэзия и правда» И. В. Гете для немецкой. Л. Н. Толстой создает образ детства, ключевой чертой которого стал сам оан ал и з, «моральное развитие». Об этом свидетельствует весь текст п ро и звед е­ ния. В финале «Юности» сказано: «Долго ли продолжался этот мораль­ ный порыв, в чем он заключался и какие новые начала положил он моему моральному развитию, я расскажу в следующей, более счастливой поло­ вине юности». Здесь проступает цель творчества, взгляд на н а з н а ч е н и е 256