ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2003г. Ч.1.

«Вот это сыграйте,— сказал он, раскрывая тетрадь Бетховена на адажио сонаты quasi una fantasia (№ 14, до-диез минор, так называемая “Лунная соната” , ор. 27 № 2, первая часть.— О. Ф.). < ...> Почему-то я почувствовала, что с ним мне невозможно отказываться и делать предисловия, что я дурно играю; я покорно села за клавикорды и начала играть, как умела, хотя и боялась суда, зная, что он понимает и любит музыку. Адажио было в тоне того чувства воспоминания, которое было вызва­ но разговором за чаем, и я сыграла, кажется, порядочно». Так первый вечер взрослеющей героини и ее будущего супруга — в магическом свете музыки — закончился важной программой: «...у вас есть музыка, которую вы понимаете, книги, ученье, у вас целая жизнь впереди, к которой теперь только и можно готовиться, чтобы потом не жалеть». «Между тем пришла весна», Маша «занималась и Соней, и музы­ кой, и чтением». Толстой удивительно музыкально живописует единение жизни, природы, весны, любви, искусства, романтическое зарождение лирических чувств героев и звучание их безмерного счастья: «...звездное небо как будто опустилось над нами. < ...> ... и вокруг нас все было тихо. Только соловей рк е не по-вечернему, отрывисто и нерешительно, а по- ночному, н еторопли во , спокойно , заливался на весь сад, и другой снизу от оврага, в первый раз нынешний вечер, издалека от­ кликнулся ему. Ближайший замолк, как будто прислушался на минуту, и еще резче и напряженнее залился пересыпчатою звонкою трелью. И царственно-спокойно раздавались эти голоса в ихнем чуждом для нас ночном мире. Садовник прошел спать в оранжерею, шаги его в толстых сапогах, все удаляясь, прозвучали по дорожке. Кто-то пронзительно сви­ стнул два раза под горой, и все опять затихло. Чуть слышно заколебался лист, полохнулось полотно террасы, и, колеблясь в воздухе, донеслось что-то пахучее на террасу и разлилось по ней. < ...> Я посм отрел а на него. Блестящие глаза в полутьме оглянулись на меня.—Отлично жить на свете! — проговорил он. Я вздохнула отчего-то.— Что? — Отлично жить на свете! — повторила я». Счастье жизни («только одно несомненное») — «жить для другого» " породило у героини взрыв интереса к работе, в том числе музыкальной: «Выучить целую музыкальную пьесу прежде казалось мне невозможным, а теперь, зная, что он будет слушать и похвалит, может быть, я по сорока раз кряду проигрывала один пассаж... а мне все не было скучно. XXIX Международные Толстовские чтения. Часть 1 224