ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2003г. Ч.1.

Л. Н. Толстой и русская культура Шопена. «Das ist musik!» — восклицал Толстой, считая, что «Шопен в музыке — это то же, что Пушкин в поэзии», и утверждая: «Вот какие надо писать рассказы!». К искусству слишком сценически-условному и именно в силу того отда­ ленному от проблем и задач, трагедий и неудач невыдуманной, реальной жизни относимы достижения западноевропейского жанра оперы. Вспомним взгляд Наташи Ростовой на театрально-оперный спектакль — художественно красноречивый, но однозначно эстетически негативно окрашенный: по выра­ жению П. И. Чайковского, Толстой «заставляет свою героиню недоумевать и страдать от фальшивой условности оперного действия». Ставя исследователей в тупик своей парадоксальностью, уже сам неиз­ менный интерес Толстого к музыке привлекает своим постоянством на про­ тяжении всей жизни писателя. Однако общая эстетическая оценка им музы­ кального искусства лежит в русле всей сложности и тонкости его философского мировосприятия. Композитор, дирижер и альтист знаменитого Чешского квартета Оскар Недбал в декабре 1895 г. посетил Ясную Поляну и в разговоре с писателем обратил внимание на целомудренный характер предпослед­ ней бетховенской сонаты для скрипки и фортепиано (№ 9, ля мажор, ор. 47), посвященной Родольфу Крейцеру. «Вы, может быть, и правы,— ответствовал ему Толстой,— но я никогда не написал бы “Крейцеровой сонаты” , если бы слышал исполнение благородных музыкантов. В слы­ шанном мною исполнении двух плохо игравших учеников она произвела на меня впечатление эротического произведения». Повесть Толстого «Семейное счастье» способна, с нашей точки зре­ ния, вызвать в аллюзиях современного сознания мысль о возможности конечного художественного примирения ее автора с музыкой Бетховена. Здесь она постоянно и явственно «звучит», являясь выражением как пси­ хологической основы, так и космической гармонии. Траур и горе героини повести Маши Толстой емко и мастерски выразил «онемением» жизни: «...я не выходила из комнаты, не открыва- ла фортепьяно и не брала книги в руки». Пробркдение жизни, вызванное приездом опекуна, происходит с по­ мощью оживления звуков мановением рук ребенка: «Из гостиной слышался писк Сони и его возня с нею. < ...> И слышно было, как он сел 34 фортепьяно и Сониными ручонками стал бить по клавишам». Воскресшие звуки пробудили душевные силы. Зазвучавшая жизнь ^огла излиться мелодией глубокой, проникновенной печали. 223