ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2003г. Ч.1.
на мучивший его вопрос: «при словах мркика о том, что Фоканыч (обра тим внимание: Платон Фоканыч — Платон Каратаев — древнегреческий философ Платон .— Е. Ж.) живет “для души, по правде, по-Божью” , неяс ные, но значительные мысли толпою как будто вырвались откуда-то изза- перти и, все стремясь к одной цели, закрркились в его голове, ослепляя его своим светом» [10]. Отвег на «требующий разрешения» вопрос Констан тин Левин находит в живом общении с народом, с православным «рус ским миром». После своего внезапного открытия-озарения Левин испы тывает состояние, подобное тому, какое испытывает человек, увидевший, наконец, свет в конце тоннеля. Ему постепенно становится понятным то, что до этого момента, не считая «лет детской религиозности», он жил и поступал нередко «по разуму». То, что теперь «вдруг» открылось перед ним, объясняет его прежнюю жизнь как жизнь физическую, удовлетворя ющую потребности его телесной оболочки. Жить же так, как живет Пла тон Фоканыч, «для души, по правде, по-Божью»,— так людям трудно, а если смотреть с позиции разума — невыгодно. В романе Г. Владимова « Генерал и его армия», как и в «Войне и мире» Л. Толстого, противопоставлены два типа культур: русский и немецкий, а «русский мир» — немецкому «порядку». И дело, конечно, не в том, лучше «русский мир» твердого немецкого «порядка» либо хуже: «русский мир> его не приемлет, сопротивляется внешним «разрядам», с неимоверными трудностями сопрягает свои усилия, на время как бы забывая о страшных делах и обидах «блатарей» у власти, а когда враг пытается о них напомнить, то слышит: «...но это наша боль...», «Ты при шел показать нам наши раны, а — виселицы на площадях? а забитые расстрелянными овраги и канавы? а сожженные деревни с заживо сго ревшими стариками и младенцами? а все зверства зондер-команд и охранных отрядов, все насилия и грабежи, совершенные армией Тре тьего Рейха?...» (3, 95—96). Заметим: и у Толстого, и у Владимова внешний порядок ассоцииру ется с понятием «правильно действующая машина». Правда, у Владимо ва мотор, танк, машина — не просто атрибуты «нового порядка», но и конкретный, вещественный и весьма важный «аргумент», в прямом смысле определяющий итог войны. Пробуксовка, остановка машины, танка в поэтике романа «Генерал и его армия» предопределяет пробук совку всей военной машины вермахта. Символична и далеко не случайна у Владимова такая картина: «...за двести километров к югу, за Тулой, накренясь на обледенелом склоне., неудержимо сползал в овраг командирский XXIX Международные Толстовские чтения. Часть 1 216
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy ODQ5NTQ=