ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2003г. Ч.1.

- XXIX Международные Толстовские чтения. Часть 1 Л. А. Сапченко, П. Ф. Семенова Ульяновск МЫСЛИ О СУПРУЖЕСТВЕ: РУССО, КАРАМЗИН, ТОЛСТОЙ Важную роль карамзинского наследия для творчества великих рус­ ских писателей, в частности А. Н. Толстого, неоднократно отмечал Б. М. Эйхенбаум. Исследователь находил немало общего в их поисках: «Как ни кажется это парадоксальным, но в историко-литературном смысле Толстой больше всего “сближается с Карамзиным...” “Письма русского путешественника” соответствуют описательным очеркам Толстого, Дет­ ство” находит себе прообраз в “ Рыцаре нашего времени” , написанном тоже под влиянием Стерна ( “Тристрам Шенди” ); прибавим сюда инте­ рес Карамзина к нравственной философии и истории, своего рода “кри­ зис” художественного творчества (как бы ни были различны психологи­ ческие основания) — и сопоставление это перестает быть столь неожиданным» [1]. Б. М. Эйхенбаум полагал, что истоки творчества Толстого следует искать не в творчестве его ближайших предшественни­ ков, в том числе Пушкина и Гоголя, а в творчестве Карамзина, Стерна, Руссо и других писателей XVIII в. В юбилейном сборнике 1991 г. статья Н. Д. Блудилиной «Толстой и Карамзин» открывается следующим наблюдением «В дневниковых записях периода “Войны и мира” Л. Н. Толстой представил развитие русской литера­ туры в виде восходящей и ниспадающей кривой. В начале синусоиды вписано имя Карамзина, в высшей точке параболы — Пушкина, в конце ее падения он поставил себя: “мы грешные” . < ...> Во внутреннем становлении русской литературы пушкинского периода главным и основным являлось то, что более всего сближает творчество Толстого и Карамзина,— нравственный императив и стремление познать тайны исторического бытия народа». 178