ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2003г. Ч.1.

как символ победы над похотью, над плотью. И для автора важно под­ черкнуть, что никогда никакой духовной победы не было. Была лишь гордыня, желание не обнарркить в своих внешних проявлениях внут­ реннюю слабость, как и сейчас мелькнувшая мысль убийством купечес­ кой дочери скрыть правду от ее отца, от всех. Беспомощная и бесперс­ пективная по своей сути мысль. В своем полуинстинктивном движении к топору и последующем уходе отец Сергий достиг высшей точки само­ разоблачения. Полное опустошение предшествует его вещему сну. На том пути, которым он шел, не было ничего, к чему он стремился, не было Бога: «Хотел, как обыкновенно в минуты отчаяния, помолиться. Но молиться некому было. Бога не было» (31, 36). Собственно говоря, на этой точке повествования и заканчивается часть, которую Толстой строил еще хоть в какой-то мере в соответствии со сво­ ими традиционными художественными установками, укладывающимися в понятие «диалектика души». Колебания и сомнения героя достигли сво­ его предела. Пока Касатский, а затем отец Сергий переживал внутреннюю борьбу, заинтересованно формировал, шлифовал свой внешний облик то блестящего офицера, то святого угодника — принцип художественного изображения Толстого работал безотказно. За чертой духовного кризиса и опустошения героя он оказался беспомощным. Повествование резко меняет свой характер, оно фиксирует факты со­ вершенно внешнего порядка: сон-воспоминание, посещение Сергием Па­ шеньки, содержание их диалога, уход Касатского, факты его последующей жизни... Господствующий в этой части принцип изображения событийно- консгатирующий. «Диалектика души» здесь окончательно вытесняется. Пашенька во сне-воспоминании Касатского как объект психологи­ ческого анализа абсолютно неинтересна. В ней нет осознания значимости и суверенности своего внутреннего бытия. Ее внутреннее Я не стремится к внешнему самоутверждению. В воспоминаниях Касатского она жалкая, несчастная и ничтожная, готовая всем угодить и покориться любой воле, даже унижающей ее. Столь же неинтересным с точки зрения «диалектики души» объектом изображения она осталась и взрослой, в качестве Праско­ вьи Михайловны. Но только теперь, после явления ангела во сне и указа- ния «Иди к Пашеньке и узнай от нее, что тебе надо делать, и в чем твой фех и в чем твое спасение», Касатский все с большей и большей очевидно­ стью для себя усматривает в Прасковье Михайловне не пустоту, «безвкуси­ цу» и «ничтожество», а причастность к не известному ему еще знанию, Неведомую ранее глубину ее внутреннего бытия. _____________________ Л. Н. Толстой и русская культура 173