ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2003г. Ч.1.

Л. Н. Толстой и русская культура м Авилова была удивительной матерью — об этом свидетельствует вся ее жизнь, хотя бы отчасти запечатленная в воспоминаниях и дневнике. Среди ее записок есть фрагмент «Сыновья», где немолодая женхцина не просто пишет о своих когда-то маленьких, а теперь взрослых мальчиках, но анализирует их характеры, их слабости и достоинства, перепроверяет свое поведение. Она чутко реагировала на малейшие шероховатости в их отношениях, но своеобразным итогом ее воспитания стало то, что оба сына в самые тяжелые годы заботились о матери, лучшие продукты старались отдать ей, восхищались ею. В этом мемуарном отрывке она признается, что не была педагогом «и почему-то ненавидела педагогов». Она была против методов мужа, который «старался сломить у ребенка веру в свою силу, в свои способности, старался унизить его, пользуясь тем, что внушает ему страх. Разве можно унижать ребенка? Вот откуда неискренность, хитрость, подхалимство или озлобление» [47]. Михаил Федорович был, как отмечала сама Авилова, заботливым от­ цом, надежным человеком. И хотя на многие вещи они смотрели по-разно­ му, она с благодарностью за любовь вспоминала его. Незадолго до его вне­ запной смерти в 1916 г. Лидия Алексеевна пережила «два месяца сказочного счастья» в Крыму, отдыхая там с мркем, сыном, дочкой и их избранниками. Однажды они стояли на балконе, муж подошел, обнял ее и спросил: «Ты думаешь о судьбе своих детей?». Она удивилась тому, как он это угадал. И они стали думать вместе, но молча. Авилова пишет: «Чувства Миши и его мысли были всегда гораздо мягче, нежнее его слов. Я знаю, что тогда мы думали и чувствовали одно и то же, но, если бы заговорили, не согласились бы друг с другом. <... > Да, когда мы глядели тогда, обнявшись, на море и молчали, это была, кажется, самая незабываемая, самая многозначитель­ ная минута нашей общей жизни» [48]. Когда читаешь записки Авиловой и воспоминания современников о ней, включая и слова, сказанные о ее муже, создается впечатление, что и по отношению к своему Михаилу Федоровичу Лидия Алексеевна сумела стать не только хорошей женой, но и тонким учителем (не «педагогом»: она это слово не любила). Но не могла она простить себе того, что он умер без нее, а она не почувствовала минуту его смерти. Интересно, что именно в этой связи она решилась поведать в дневниковой записи от 13 декабря 1918 г. об одном «таинственном и непонятном» эпизоде ее жизни — как она ждала и почувствовала смерть Толстого. «Никто этому не поверит,— пишет Авило- Ва>~ и мне эго все равно. Я~то знаю и уверена. Я знаю, что я в эти мрачные Ани была именно в восприимчивом настроении, жила с открытыми дверями. 165