ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2003г. Ч.1.

потому что у него замечание и потому что он ее обманул. И обманул-то потому, что боялся “возмутительной” точки зрения» [45]. Понимая, что пора ложиться спать и он может не увидеть маму до завтрашнего, Рождественского, утра, мальчик пишет ей покаянное пись­ мо: «Ты меня накажи, если хочешь, но только ты не говори, что я злой и бессердечный». Этот напряженный момент сменяется картиной приготовления детей ко сну. Все угомонились, няня убрала в детской следы погрома, и вот рке все спят. Вернувшаяся мама обходит кроватки, шепчется с няней, подходит к Андрику, который «подозрительно тихо дышит». «—Мой большой,— с гордой нежностью подумала мама и, оглянув­ шись, увидала тетрадку сведений и записку на столе. Она поставила свечу и долго стояла, точно не могла разобрать или понять написанногб. Она читала и думала, что вся ее любовь к сыну, вся нежность и чуткость, на которые она была способна, весь страх за его будущее и жалость в настоящем читали и думали вместе с ней». Андрик, который не мог рке притворяться спящим, тихо плакал. Мама провела рукой по его мокрому лицу, они обнялись. Слова, сказанные мамой сыну, превыше всех педагогических ме­ тодов, собственно, они — вне методов, ибо они — сама Любовь: «Андрик, ты меня теперь не поймешь. Ты еще мал. Но помни, Ан­ дрик, если я слаба, если моя любовь тебе вредит... если я делаю не так, как нужно... Андрик, сделай ты так, чтобы я в этом не раская­ лась никогда» [46] . Любовь влечет за собой доверие. Мама, признавая свою «педагоги­ ческую слабость», совершает великий педагогический поступок: предос­ тавляет сыну возможность стать свободнее и почувствовать ответствен­ ность не только за себя, но и за нее. Чувство, что мама любит его, и прощает, и сама просит у него помощи (не важно, что он и в самом деле может не понимать, какой), делает ребенка сказочно счастливым: «Легкое детское сердце его тихо смеялось, и теплая ласковая радость точно лилась в грудь...». Что, казалось бы, можно добавить к этим сло­ вам? Но писательница находит для заключительного аккорда еще одну удивительную ноту: засыпающий мальчик «сладко зевнул и сейчас же чьи-то руки ловко и нежно обхватили его, качнули... Мягко, сонно и далеко-далеко загудел удар колокола к заутрени». Кто качает его? Мама^ Или сам Господь, рождающийся в эту ночь? Главное, читатель вместе с маленьким героем рассказа чувствует, что родительская любовь способна сотворить чудо. XXIX Международные Толстовские чтения. Часть 1 164